Здесь никто никогда не жил.
Только ветхое эхо пружин.
Здесь все так же, как было вначале.
Здесь сидели вдвоем и молчали,
друг за другом прячась от снов,
пока лязгал дверной засов;
пока вверх возносился топор,
нас рассматривал кто-то в упор.
Мы вставали и шли по следам,
подбирая весь нажитый хлам,
пока свет дребезжал без причин,
пока лезвие кто-то точил.
А когда возвращались ни с чем,
рисовали на шеях мишень,
пока кто-то сверкал острием,
ускользая в дверной проем.
Теперь здесь никто не живет.
Только маятника сбивчивый ход.
Только страх: заперевшись в аду,
оказаться у всех на виду.
Мы теперь, как и прежде, молчим
среди тысячи сменных личин.
Пока где-то томится восход.
Пока кто-то веревки прядет.
18.II.17-19.II.17