В дни, когда не пишется ни топором,
ни плетью,
Ни другими пригодными для письма
предметами,
Я впиваюсь в запястье памяти,
Иссушая почти на треть лье
Русла лавовых вен,
Что растут из бездонных недр её.
Жилы лопнут,
Кровь горлом польётся из меди труб,
Свет мехами раздует легкие, подступая,
И от края до края земли не найти вокруг
Будет искреннее глашатая без регалий.
Одиночки единожды умирают?
Как же!
На моем алтаре, возведенном
гидрами и химерами,
У любого из нас будет столько жизней,
Сколько услышим от каждого
Из приверженцев мифов:
"Мы все еще верим в них!"
Но аскетская хижина ближе избитых
поэзоформ.
Из окна её, страх оправдать пытаясь, я
Расскажу, чтоб никто не смог
Переврать потом,
Что сейчас в голове моей плавится
И во что отливается.
Молот в трещинах,
Глаз телескопа не знал комет,
Остальное во мне слишком вычурно и корыстно.
Я по зову сердца, впервые за столько лет,
Присягаю на верность
Отцам метамодернизма.