О, как же те полны щедрот,
С кем поиграл дитя Эрот!
Попарно скрыв парней и дев
У ручейка в тени дерев.
Но гаснет быстро их задор,
Как летней ночью метеор;
Ведь им себя не окрылить –
Чтоб время в Небе удивить.
Тонуло судно среди волн,
Где ветер самовластья полн,
И не рождённый, бедный мой
Любовник был накрыт водой.
Затем последняя волна
Бросает мать его, грозна,
На скалы, расколов, как бриг,
Сеченьем кесаревым вмиг.
Он получил навечно в дар
От моря слёз солёный жар;
А вздохи принял от ветров, –
И родился истошный рёв.
Не видел дня он, только луч –
Полоску света среди туч,
Грома гремели сквозь эфир,
Как будто хоронили мир.
Пока к рождению его
Стихии правят торжество,
Бакланов чёрных мощный флот
К останкам дерзостно плывёт,
Заботой жёсткой окружив
Наследника, что еле жив;
Ведь поддержать опекуны
Сиротку шторма здесь должны.
Он вскормлен был надеждой, но
Печаль усвоил заодно:
Один баклан его кормил,
Другой же в сердце клювом бил.
Здесь пир и голод каждый день,
Он и растёт, и словно тень:
Совсем зачах в сомненье он –
Житья и гибели тритон.
Когда желает Небо зреть
Кровавых зрелищ круговерть,
Он и Судьба должны опять
Пред ним трагедию играть.
Влюблённого тиран Эрот
Из окрылённых пушек бьёт,
Пока тот храбро, как Аякс*,
Встречает бури грозный глас.
Стоит он пылкий и нагой,
Проклятье шлёт одной рукой,
Другой рукой он обхватил
Утёс-твердыню что есть сил:
И увлекаемый волной,
Сквозь пламя, раненный, больной,
Он говорит: пусть я в крови –
То наслаждение любви.
Лишь этот баннерет** Эрот:
Всегда влюблённому даёт;
А звёзды злобные ведут
Его сквозь шторм и ярость смут;
Но смерть приносит аромат,
Звучанье песен и сонат:
В преданьях он лишь правит бал:
На чёрном поле – рыцарь ал.
*Здесь: Аякс Оилид, сын Оилея и Эриопиды (Эриопы),
царь Локриды, участник Троянской войны. При возвращении
ахейского флота из-под Трои гневная богиня Афина метнула перун
в корабль Аякса. Корабль разрушился, сам же Аякс спасся,
уцепившись за скалу. При этом он сказал, что спасся вопреки
воле Афины. Тогда Посейдон расколол трезубцем скалу,
Аякс упал в море и погиб (Apollod. epit. VI, 6).
** Баннерет - рыцарский штандарт, под которым рыцарь ведёт
в бой своё войско.
Andrew Marvell (1621 —1678)
The Unfortunate Lover
Alas, how pleasant are their days
With whom the infant Love yet plays!
Sorted by pairs, they still are seen
By fountains cool, and shadows green.
But soon these flames do lose their light,
Like meteors of a summer’s night:
Nor can they to that region climb,
To make impression upon time.
’Twas in a shipwreck, when the seas
Ruled, and the winds did what they please,
That my poor lover floating lay,
And, ere brought forth, was cast away:
Till at the last the master-wave
Upon the rock his mother drave;
And there she split against the stone,
In a Caesarean secti;n.
The sea him lent those bitter tears
Which at his eyes he always wears;
And from the winds the sighs he bore,
Which through his surging breast do roar.
No day he saw but that which breaks
Through frighted clouds in fork;d streaks,
While round the rattling thunder hurled,
As at the funeral of the world.
While Nature to his birth presents
This masque of quarrelling elements,
A numerous fleet of cormorants black,
That sailed insulting o’er the wrack,
Received into their cruel care
Th’ unfortunate and abject heir:
Guardians most fit to entertain
The orphan of the hurricane.
They fed him up with hopes and air,
Which soon digested to despair,
And as one cormorant fed him, still
Another on his heart did bill,
Thus while they famish him, and feast,
He both consum;d, and increased:
And languish;d with doubtful breath,
The amphib;um of life and death.
And now, when angry heaven would
Behold a spectacle of blood,
Fortune and he are called to play
At sharp before it all the day:
And tyrant Love his breast does ply
With all his winged artillery,
Whilst he, betwixt the flames and waves,
Like Ajax, the mad tempest braves.
See how he nak’d and fierce does stand,
Cuffing the thunder with one hand,
While with the other he does lock,
And grapple, with the stubborn rock:
From which he with each wave rebounds,
Torn into flames, and ragg’d with wounds,
And all he ’says, a lover dressed
In his own blood does relish best.
This is the only banneret
That ever Love created yet:
Who though, by the malignant stars,
Forc;d to live in storms and wars,
Yet dying leaves a perfume here,
And music within every ear:
And he in story only rules,
In a field sable a lover gules.