Я видел как матери утроб ношу посвятили небу,
уходящему за Млечный Путь и дальше.
А привидения играли на скрипке и просили хлеба.
Заблудившийся ангел умер от скрипок фальши.
Я почувствовал время, ветром обдувшее память,
которая в настоящем застряла крепко.
Хотелось иконы целовать и свечи ставить,
размахивать душой как измятой кепкой.
Завопил юродивый: «Воскресения мёртвых чаю!»
и упал, последний разума глоток расплескав.
Картину сумятицы мировой венчая,
подкравшийся вечер хихикал в рукав.