В шестом этаже окно отворилось
и нож блеснул в свете лунном.
Это уже однажды приснилось
когда Рим разрушали кажется гунны.
От лунного света взбесились сомнамбулы
и строем пошли горевать на крыши.
Это не драма, а лишь преамбула.
Прочь бежали, спасаясь, мыши.
Чума подходила со стороны площади,
а я читал сонеты Петрарки,
покачивался верхом на полночи-лошади,
в подкову въезжал Триумфальной Арки.