Жалобные рулады саксофона проникают в поры дряхлеющего тела.
Импровизации переливчатого черно-белого разлетаются встревоженной стайкой косточек клавиш.
Контрабас перекликается с сердечными треволнениями в сбивчатом ритме.
Труба прочищает засурдиненное горло, и тяжесть опускается виброфонными палочками, подергиваясь над площадкой взлета мелодии.
Скрипка напрашивается в спутницы печали, разбросанной по уголкам музыкального кафе.
И только черный барабанщик скользит стальными щеточками по туго натянутым отношениям с выделанной кожей барабанов.
Тромбон вытягивает из себя звуки, щедро обдавая присутствующих ритуалом свинговых эскапад.
Синкопы рояля продолжают настаивать на своем, заигрывая с протяжным откровением виолончели.
Меня колышет, закрываю глаза, качели звукосочетаний убаюкивают.
Я слушаю ДЖАЗ.