Символ плодородия и жизни. Лоза с гроздьями винограда символизирует плодородие и страсть, дикая лоза – лживость и вероломство
Как меня, домашнюю дамочку, занесло на винзавод, да еще такого низкого уровня, до сих пор понять не могу. Это была моя школа жизни. Проблема, конечно, была как всегда во мне – неуверенность в собственных силах, а ведь нас никогда не оценивают выше, чем мы ценим себя.
В мои 36 лет у меня был всего четырехлетний стаж работы юриста и я пошла туда, куда меня пригласили через знакомых.
Заводик стоял практически в лесопарковой зоне, вдалеке от проезжей части, да и от метро нужно было ехать 3 остановки трамваем. В общем, легких путей я не искала.
На собеседование я поехала вечером, после работы.
Была сильная февральская метель и счастью не было конца, когда я добралась до места, но не тут-то было. Во дворе оказалась злая собака. Встреча прошла на высшем уровне, кусок из моей новой куртки был выдран и дыра светилась белым синтепоном. Вышел охранник, отогнал собаку и проводил меня до двери, на которой была изображена виноградная лоза. Начало было заманчивым, но ведь охота пуще неволи.
И я по широкой мраморной лестнице поднялась на второй этаж. В конце коридора нашла открытую дверь с надписью «Бухгалтерия» и заглянула в нее, там пожилая уборщица драила полы. Я спросила, где найти Людмилу Федоровну? Ответ меня слегка заинтриговал: «Это я». Старушка спокойно домыла полы, пошла в туалет, вылила воду, помыла руки и наконец-то предложила мне начать собеседование. Я была уверена, что собеседование будет с генеральным директором, но все опять пошло не так, как я думала: Людмила Федоровна оказалась главным бухгалтером и одним из акционеров Общества.
Тут-то мне нужно было понять, что я попала на нищее предприятие, где главный бухгалтер сама полы моет, но я уже попала под обаяние Людмилы Федоровны!
Ее мягкие карие глаза светились умом и силой, она была лидером и обладала немерянным даром внушения. Я поверила, что винзавод через год будет в шоколаде, а мы – с приличной зарплатой. Мне были поставлены интересные задачи и я через две недели конечно же вышла на работу, чтобы их решать. Видимо комсомольская молодость на тот момент не давала мне покоя. Все признаки говорили, что мне туда не надо, но я туда упорно шла.
Дружный коллектив «Лозы» встретил меня с огромным любопытством, особенно его мужская часть. На первом этаже был купажный цех и цех розлива вин, на втором – администрация. Все сотрудники были очень веселые и общительные, словно под кайфом (что, как выяснилось потом, так и было: винные пары из цеха розлива поднимались в адмистрацию).
В день моего выхода на работу меня наконец-то представили генеральному директору Алексею Николаевичу Летучему. Вот тут я окончательно погибла. Леша был крупным, красивым и не в меру обаятельным мужчиной. На дворе стоял 1998 г. и по всем признакам господина Летучего можно было назвать «новым русским», но что-то помешало мне наклеить ярлык. В нем был какой-то щенячий азарт, настоящая мужская сила, тонкий юмор и все это делало его неотразимым.
Первый рабочий день начался с того, что генеральный директор после представления меня коллективу, дал команду главному инженеру оборудовать для меня кабинет. Как главному юрисконсульту, мне выделили отдельный кабинет метров тридцать пять квадратных. Я женщина не хилая, но заполнить его собой не представлялось возможным. Кабинет был абсолютно пустой. Я посидела полчаса у кадровика и пошла принимать работу. Посередине кабинета стоял старый колченогий стол, с оторванной боковой крышкой и в комплекте к нему полагался такой же убитый стул. Кабинет был готов к работе. Его хозяйка была в шоке.
Открыв дверь пошире, пришлось сесть за пустой стол. Я всегда славилась своими длинными ногами, а тут возник прекрасный повод продемонстрировать их всей администрации завода, поскольку передняя панель на столе отсутствовала.
Главным инженером предприятия был маленький, пухленький азербайджанец с круглыми глазками, звали его Марик. Все бы ничего, но с русским языком он явно не ладил.
Через 15 минут мимо проходил Алексей Николаевич. Увидев мое рабочее место и расстроенный взгляд, шеф неожиданной заорал: Марик, мать твою! Далее последовала непереводимая игра слов в три этажа, которую тут приводить я не буду. Прибежал Марик, похлопал своими круглыми глазками, они что-то обсудили на матерном и Марик исчез. Через час у меня в кабинете стояли два огромных черных письменных стола, тумбочка, офисное кресло, стеллаж для папок, телефон, компьютер, ну в общем все, что нужно для рабочего счастья юристу. Как выяснилось позже, матом тут никто и не ругался, на нем просто все разговаривали. В связи с этим моя работа на заводе началась с заявления на увольнение. Все что угодно, но терпеть матерную речь я не собиралась.
Наше рабочее утро всегда начиналось с планерки, иногда затягивалось часа на полтора, на два. Проблемы возникали на ровном месте, а решались они конечно же матом…, у русского человека видимо проблемы по-другому не решаются. После третий планерки я написала заявление на увольнение и пошла с ним к господину Летучему. Он спросил меня, в чем дело, я радостно протянула ему заявление и сообщила, что меня с детства не приучили к матерному языку и я соответственно не понимаю, о чем идет речь на совещании. Алексей Николаевич сначала смотрел на меня как на идиотку, потом начал как-то странно криво улыбаться, а потом полез под стол от смеха. Мы в течение пяти минут выясняли отношения, сблизили позиции, порвали заявление на увольнение и с тех пор мой начальник стал ярым защитником русского языка на вверенном ему предприятии. На столе у него стояла копилка, под ней лежала бумажка – прайс на употребление матерных слов в рабочее время. Сначала копилка наполнялась с бешеной скоростью, а потом народ постепенно перестал ругаться матом - денег стало жалко.
Шеф был прочно женат, супруга была страшно ревнивая и постоянно «присутствовала» на заводе. Я конечно все это понимала умом, но сердцу не прикажешь…
В мае у генерального директора был день рождения. Пообщавшись со старожилами нашего предприятия, я поняла, что это будет грандиозное мероприятие. Нужно было готовиться, искать подарок. Был конец апреля, стояли теплые солнечные деньки. После работы я лениво бродила по магазинам и искала подарок для Леши (конечно только в мыслях он был для меня Леша). Именно за этим занятием меня застала любовь… Я вдруг поняла, что мир наполнился светом, вокруг порхают разноцветные бабочки и плавают золотые рыбки и в жизни существует лишь одно имя – Леша, которое я мысленно повторяю на все лады. Я упивалась этим новым состоянием, яркостью красок, легкостью и радостью своего состояния. С радостью купила настольный прибор для руководителя – маленькие часики с красивой шариковой ручкой. Я даже и предположить не могла, что каждый третий работник преподнесет точно такой же подарок…
Но как водится любовь любовью, а работу делать надо. На завод я пришла практически на пепелище, техническая часть была разграблена, документация сожжена, была введена процедура банкротства. Предприятие простаивало полтора года и все нужно было начинать заново. Я постепенно знакомилась с людьми, попадались очень интересные личности. Главной из них оказалась Людмила Федоровна, наш главный бухгалтер, дама лет шестидесяти пяти с ангельским взглядом и отвратительным характером, которая принимала меня на работу. Она каждую неделю выбирала себе «любимчика» из администрации и устраивала ему разнос как минимум три раза в день. Выглядело это так: Людмила Федоровна вставала посередине коридора и начинала «трепать» жертву. Она клеила ярлыки с такой изощренной фантазией, придумывала такие интимные подробности жизни каждого из нас, что постепенно вызвала озлобление всего коллектива и «приклеили» мы ей прозвище «Чучундра».
Однажды мы с ней остались в офисе вдвоем после работы, готовились к судебному заседанию по выходу из процедуры банкротства. И вот тут Чучундра вдруг решила открыть мне душу. Видимо, наболело. Выяснилось, что она выросла в детском доме, типичное дитя войны. Отец ушел на фронт и не вернулся, мать погибла под бомбежкой на глазах у ребенка. Психика была сильно покалечена. Плюс муж и сын алкоголики. В общем, очень тяжелая судьба. После нашего разговора со злобы я перешла на жалость. Ничего в жизни просто так не бывает, у всего есть свои корни и вскоре у нас установились вполне мирные взаимоотношения.
Я всегда считалась очень тонким, чувствительным человеком, как сама я про себя говорила «с тонкой шкуркой». Видимо это и повлекло некоторые изменения в моем состоянии. Моя чувствительность и сильная энергетика моего любимого человека сказались на мне очень интересным образом. Мне начали сниться удивительные сны. Причем в них происходило такое смешение реальности и нереальности, что утром я не могла понять, в каком из параллельных миров я живу. Каждый сон начинался одинаково: я в кабинете Алексея Николаевича, обсуждение рабочих моментов, кокетство, влюбленные взгляды, затем Леша берет какой-то металлический предмет (потом я узнала, что он используется в экстрасенсорике и называется рамка), подносит его ко лбу и дальше я словно проваливаюсь в другое измерение.
Сон первый.
Огромное голубое озеро в сосновом лесу, мы с Лешей обнаженные заходим медленно в воду, я одновременно вижу эту картинку как с высоты полета птицы, так и как само существо заходящее в воду. Вода оказывается намного плотнее, чем в обычных водоемах. Да и то, что это мы с Лешей я просто знаю, но внешне это совершенно другие существа, очень высокие и хрупкие, необыкновенно грациозные, с идеальной кожей цвета топленого молока, черными длинными волосами и крупными выразительными зелеными глазами. Общались мы мысленно при помощи телепатии. Леша мне рассказал, что озеро и есть любовь ко всему сущему и это и есть посвящение в мой дальнейший жизненный путь. В этом не было абсолютно ничего сексуального, просто захлестывало чувство вселенской любви.
Вот с этим чувством я и проснулась от звонка будильника. Я была несколько дней под впечатлением этого сна, Леша был в командировке в Узбекистане, вел переговоры по закупке виноматериалов, а я очень скучала по нему и мучилась вопросом, стоит ему рассказывать про мой сон? Меня не покидало ощущение, что он имеет ко всему этому самое прямое отношение. Но поговорить нам так и не удалось, поскольку наконец-то наступил долгожданный праздник Дня Рождения нашего замечательного руководителя предприятия.
Это было грандиозное шоу, и я на нем как всегда отличилась…
Было начало мая, стояла очень теплая весна и столы решили накрыть на улице под навесом, приглашенных было около 50 человек, и хотя времена были тяжелые: весна 1999 г. (кризис 1998 г. в разгаре), столы ломились от деликатесов и элитного алкоголя. Меня посадили наискосок от Алексея Николаевича. Начали прямо с утра, часов в одиннадцать. Хвалебные тосты как приглашенных, так и работников текли рекой. Виноделы прямо оправдывали свое призвание и с удовольствием говорили витиеватые тосты и выпивали немерянное количество алкоголя.
К двум часам мы все были уже в хорошей кондиции. Разговоры становились все громче и громче. Чувствуя, что ситуацию уже никто не контролирует, мы с Лешей купались во взглядах друг друга и вели обычную для влюбленных, понятную только нам беседу. Тут-то меня и занесло. Я была старше своего любимого на 7 лет, мне регулярно напоминали, что эту тему трогать не надо, поскольку возраст не имеет никакого значения, главное – как тебя мужчина воспринимает. А я опять наступила на эти вилы, Леша вскипел и назвал меня «старой грымзой», не долго думая, я швырнула пробку от шампанского в своего обидчика и как назло попала ему прямо в лоб. Играть в любовь с людьми такого ранга дело опасное. Заместитель директора по безопасности пробку перехватить не успел и чтобы показать, что он не просто так ест казенный хлеб, скрутил мне руки за спиной, как будто я и впрямь покушалась на жизнь Генерального директора. От боли я заорала, тут уже Леша за меня испугался и как следует двинул безопаснику. В общем, славно порезвились. Было что вспомнить.
Вообще-то на Лозе сложилась славная традиция отмечать праздники в узком кругу. У нас была компания из 10 человек и мы собирались в отдельно стоящем здании проходной в небольшом уютном помещении, поскольку Людмила Федоровна под страхом увольнения запретила все посиделки в заводском здании и даже наш уважаемый директор тут ничего не мог изменить.
Наши мужчины покупали продукты и алкоголь, а мы накрывали стол. Леше удавалось на пару часов ускользнуть от жены и провести их с нами.
Первые два года было весело и оживленно: флирт, кокетство, шутки, смех. Потом большинство разбилось на пары, стало скучно и мы перестали собираться.
Однажды на восьмое марта наши мужчины преподнесли своим дамам французские духи, причем подобрали, как им показалось подходящие той или иной даме по запаху. Не обошлось без зависти, кому-то показалось, что им преподнесли недостойный подарок.
В нашей компании была женщина со странным именем Лия, личный бухгалтер коммерческого директора, личность весьма противоречивая. Коммерческого звали Лев Константинович и он в свои 47 лет отличился тем, что ни разу не бы женат. Роман между Левой и Лией закрутился сразу. Она легко забыла про то, что у нее дома муж и двое детей и ринулась в ночную жизнь. Каждое утро начиналось с рассказа, в каком баре они провели ночь и что пили, оставалось лишь восхищаться их здоровьем.
Но как оказалось, романа с коммерческим директором ей оказалось мало, параллельно развивался бурный роман с замом по безопасности, который чуть не кончился трагедией. Наш полковник по уши влюбился и ушел из семьи. Когда он понял, что Лия выбрала не его, а богатого Леву, он начал планомерно спиваться. Конечно же я, со своей «тонкой шкуркой», попала в «утешители». Из меня получился отличный психолог. Неудачливый герой-любовник вернулся в семью.
Наши руководители, генеральный и коммерческий директора, несмотря на большую разницу в возрасте были давними друзьями. Но вот любовница коммерческого люто возненавидела Лешу. Ей казалось, что всю работу делает Лева, а Леша только деньги гребет, в общем зависть еще никто не отменял. Честно говоря, я даже не могла понять, как это получается, что каждый, даже не очень близкий мне человек считал просто необходимым прийти ко мне в кабинет и вывернуть свою душу на изнанку. Ко мне стекалась вся информация из всех враждующих группировок. Жизнь есть жизнь и она куда запутанней чем «Санта Барбара».
Сон второй.
Я сижу в маленькой светлой комнатке, хрупкая блондинка (полная противоположность тому, что представляю собой в жизни), но точно знаю, что это я. Напротив меня сидит хорошенький белокурый трехлетний ребенок и жалуется: «Мама, мама! У меня болит голова!». У меня четкое понимание, что это Алексей. Я протягиваю руку к малышу и из моей руки льются потоки бело-золотистого цвета, ребенок весело, заливисто рассмеялся и сказал: «голова больше не болит».
Целый день я обдумывала этот сон. Неужели в прошлой жизни Леша был моим сыном? Зачем мне показали этот сон? Вечером, перед тем, как лечь спать, я задала этот вопрос высшим силам, утром проснулась с ответом, который звучал в голове: «Ты будешь лечить!». Ответ меня озадачил еще сильнее, чем предыдущий сон.
Через две недели я попала в больницу. Два часа под наркозом на аппарате искусственного дыхания не прошли для меня даром. Где витала моя душа, не помню, но после выписки из больницы все мои мысли сосредоточились на руках, они постоянно наливались какой-то силой, от них шла ощутимая энергия. Пока я сидела на больничном, меня интересовала только экстрасенсорика: фильмы, книги, радиопередачи. Сон постепенно сбывался. Начался новый этап моей жизни.
Свято место пусто не бывает. Именно тогда в моей жизни появился Учитель. Девочки из бухгалтерии постоянно рассказывали про какие-то занятия, заряженную воду, слово «энергетика» не сходило с уст. Я заинтересовалась, что все это значит и в один прекрасный день увязалась с ними.
Глафира оказалась небольшой хрупкой женщиной с тремя детьми и без мужа, которая зарабатывала на жизнь космоэнергетикой. (Космоэнергетика – это духовная практика, дающая очищение, лечение и улучшение судьбы.) На сеансы ходили почти одни и те же, в основном молодые женщины с неустроенной жизнью. Мы вставали на расстоянии друг от друга, включалась медитативная музыка, Глафира заливала нас чистой и светлой энергией и душа улетала ввысь. Многие из нас видели разные картины, мне чаще всего «показывали» церкви, кресты. После сеанса мы делились наболевшим, видениями во время сеансов, кто-то читал стихи.
Но, как всегда, я так спешила развиваться, что сначала делала, а потом думала. Глафира стала моим первым Учителем. Многое из того, чему она меня тогда учила, я понимала через несколько лет, подходя к тому или иному уровню развития. Таких взлетов и посадок как в то время, я больше не испытывала. Кроме как о космоэнергетике я не могла ни думать, ни говорить и ,видимо, здорово досаждала окружающим меня людям.
Больше всех я напугала своих родителей: они решили, что я попала в секту. Мама умоляла мою сестру помочь вытащить меня из когтистых лап сектантов и настаивала на обращение в милицию. Мне все это было не понятно, поскольку с детства живу с мыслью, что нахожусь под защитой высших сил и ни малейших сомнений в правоте моих действий не возникало.
С каждым занятием моя энергетика становилась сильнее, руки горели как утюги, душа желала помочь людям. Только вот понимание, что помогать нужно тому, кто об этом просит, пришло позже.
На работе дела шли своим чередом, завод медленно, но верно вставал на ноги. Привезенный из Узбекистана виноматериал сделал свое дело, нас заметили на алкогольном рынке, наше «Киндзмараули» и «Саперави» было бесподобно.
Только вот на личном фронте у меня возникла проблемка. Для мужчины любовь и секс – это одно и то же. Если женщина говорит, что любит, но отказывается лечь в постель, значит не любит. Леша стал очень настойчив, его взгляды и руки просто преследовали меня. Вроде все есть: и любовь, и желание, а вот причинить кому-то вред и лечь в постель с чужим мужем не могу, ступор.
Тут опять случился очередной день рождения шефа, как всегда с двухнедельной подготовкой и огромным количеством гостей. Я что-то уловила краем уха в секретариате про съемную квартиру и покупку постельного белья и по своей наивности даже предположить не могла, что ту постель для меня стелили.
День рождения шефа выдался дождливым, решили отмечать в актовом зале, накрыли столы, украсили зал, на сей раз даже музыкантов пригласили, все было чинно и благородно. Леше было не до меня: поздравления, завязывание контактов с нужными людьми, речи, танцы, ну, в общем, все чин по чину.
Очнулась я в половине двенадцатого, что домой пора, а то пересадку на метро закроют. Схватила сумку и пока никто на меня не обратил внимание, побежала в проходную. Вот тут-то и началось самое интересное – вахтеры закрыли турникет и глядя на меня далеко не трезвыми глазами сообщили, что Летучий приказал меня не выпускать с завода. Вот тут-то вся картинка и сложилась как в калейдоскопе и про квартиру и про постельное белье. В голове стучала одна мысль: как он мог, не поговорив со мной, решить, что я стану его любовницей? У него жена, маленький сын, как я могу влезть в чужую семью??? Мне было ужасно больно, меня разрывали между любовью, желанием и моим внутренним стержнем – не делать людям то, что сама не хочу получить, страшное чувство безысходности. Моя душа рыдала, я начала крушить все вокруг, перелезла через турникет и барабанила в истерике в металлическую дверь.
Охранник позвонил Леше, доложил обстановку. Я разрывалась между желанием рвануть обратно и кинуться на шею любимому человеку и бежать как можно дальше от него. Я слышала, как Леша крикнул в трубку: «Черт с ней, пусть катится». Меня выпустили. Слезы катились градом. Не помню, как я доехала до дома. Без корвалола не обошлось.
Две недели я для Леши не существовала. Мы оба переживали эту ситуацию, но поговорить со мной он так и решился. Постепенно отношения наладились и все пошло своим чередом. Только вот в моей голове засела мысль: «Ты не растешь, не развиваешься, сидишь у ног любимого человека да еще в весьма двусмысленной ситуации, беги пока не поздно!».
И я побежала. Я писала заявления на увольнение, а Леша их рвал и выбрасывал. Так прошел месяц, он сдался, подписал. Я просто даже близко не понимала, на что я себя обрекаю. После увольнения я превратилась в тень и просто оползала по стенам. Работу я нашла быстро, юристов, имеющих опыт работы в алкоголе, расхватывали как горячие пирожки. Хандра моя любовная постепенно уходила, жизнь продолжалась.
В один прекрасный день меня вызвал генеральный директор и попросил вместо него съездить на собрание генеральных директоров предприятий, работающих с алкогольной продукцией, деваться было некуда, пришлось ехать. Я опоздала минут на пятнадцать, когда вошла в зал, мест свободных уже не было, за исключением одного в первом ряду амфитеатра и тут я застыла как изваяние, рядом со свободным местом сидел … Леша.
Он позвал меня, я подошла и села рядом. Я боялась дышать, шевелиться, думать, кажется, это состояние называется «ступор». В голове вертелась мысль: «случайных встреч не бывает, случайных встреч не бывает…». Но оказалось, что бывают, обида у Леши оказалась сильнее, чем радость от нашей случайной встречи. «Как ты сюда попала? Ты же не генеральный директор?» - это все, что он смог сказать.
Собрание закончилось, вышли на улицу под осенний дождь. И опять слов удержать меня не нашлось, Леша сел в машину и резко тронулся с места…
Прошло десять лет. Я по делам оказалась в районе Лозы и так меня туда потянуло…
Завод здорово обветшал, словно снова попала в двухтысячные. Через проходную прошла, никто даже не спросил, кто я и куда. Поднялась на второй этаж. Леша стоял в дверях приемной, я видела только его глаза, что было дальше, помню плохо, очнулась я уже в постели.
Впервые в жизни я чувствовала себя хрупкой, хрустальной и очень дорогой вазой, я получила столько нежности, внимания, ласки, что мне показалось, что я теперь за высокой стеной. Только вот мысль, что мой любимый мужчина – чужой муж, мне резко портила настроение. Ну что сделано, то сделано, значит так мне на роду писано, от судьбы не уйдешь…Да и у меня был на тот момент пусть не столь любимый, но близкий мне человек.
Леша снял для нас уютную квартиру недалеко от м.Сокольники, в которой мы встречались. Месяца три была эйфория и казалось, что счастью нет конца, только постепенно мысль «а что дальше?» стала приходить все чаще и взгляд мой становился все грустнее. Да и Леша смотрел настороженно, у него дома начались проблемы. Мы оба понимали бесперспективность наших отношений. Воистину человек не умеет радоваться тому, что ему отпущено Богом. Ибо не зря сказано: на лжи счастья не построишь. Вдруг понятно стало, что свела нас страсть, а она ведь очень маленькая часть любви, да и общих интересов, кроме постели у нас не оказалось.
Я поняла, что пора бежать и опять пришлось резать по живому. На этот раз было еще больнее: мучили воспоминания о нашей близости.
Только на этом судьба нам не дала расстаться. Через три года мы встретились на курсах по биоэнергетике. И вот тут стал нам понятен замысел божий. Мы много лет развивались в одном направлении, но каждый из нас тщательно оберегал этот уголок души от посторонних глаз. И только теперь я поняла все и про рамочку и про сны. Леша к тому времени стал очень сильным экстрасенсом и преподавал биоэнергетику в одной достаточно известной эзотерической школе.
Ну почему божественную любовь мы пытались свести к интиму? Больше мы не расставались, только это были совсем другие отношения: у каждого была своя личная жизнь, семья, дети, но вот между нами была вселенская любовь. Мы читали мысли и эмоции друг друга, почти как в том сне про озеро). Находясь на большом расстоянии, мы отлично чувствовали друг друга. Именно тогда у меня возникло ощущение, что это моя кармическая половина, если такое конечно существует.
Я поняла, что такое жить в радости, что смысл жизни не в том, чтобы постоянно ныть и жаловаться на судьбу, а в том, чтобы просто наслаждаться жизнью, помогая окружающим увидеть частицу Творца в самом себе. В энергетическом отношении мы с Лешей оказались очень сильной и плодотворной парой. Работая с пациентами, эпидемиями, загрязнением ауры Земли мы получали уникальные результаты. Видимо, действительно оказались виноградинами с одной Лозы.