Хотелось бы всех вспомнить поимённо,
Встав на колени пред святым огнём.
Но нет семьи, войной не опалённой,
И каждый будет думать о своём.
Быть может вспомнят юного радиста,
Кто перед смертью крикнул палачу :
"Нас не сломаешь, мы вам не сдадимся !"
И прошептал : "О, как я жить хочу..."
Ах, скольких их теперь не досчитаться :
Замученных и умерших от ран.
От голода прозрачных ленинградцев,
Исчезнувших в болотах партизан.
Средь них и тот мальчишка-лейтенантик,
Кто прошептал тихонечко врачу :
"Вы только им столицу не отдайте."
И крикнул : "Мама, как я жить хочу !"
А матери колени отбивали,
Без устали молясь о сыновьях,
Чьи души, словно птицы, отлетали,
В концлагерях, в госпиталях, в боях.
Дивизия иль полк, штрафная рота -
Все гордо шли вперёд плечом к плечу.
И, кажется, из них не думал кто-то :
"О, Господи, ну как я жить хочу !"
Какому это выдержать народу,
Стоявшему у бездны на краю,
Когда хотят кому-то там в угоду
Историю переписать свою?
Да как же мы в глаза посмотрим внукам,
Коль память не сумеем сохранить
О тех, кто ради нас прошёл все муки,
Хотя им так хотелось просто жить.
Вы головы свои не зря сложили !
Спокойно спите, Родины сыны.
Вы не дожили, вы не долюбили,
Чтоб в этом мире оставались мы.