Самолёт мой, как птица, улетает на юг.
Вижу сонные лица пассажиров вокруг.
Высоко над планетой вдаль уносимся мы,
В бесшабашное лето, прочь от хмурой зимы.
Стюардесса разносит соки, кофе и чай.
Уроню свой подносик перед ней невзначай,
Посмотрю на коленки, на разрез декольте…
У жены моей, Ленки, формы стали не те.
Утомлённый беседой, не доевший обед,
Рядом дремлет сосед мой, ноги кутая в плед.
Ровный гул самолёта не даёт мне уснуть.
Стало скучно мне что-то, может рифмой блеснуть?
Впереди две мамзели: всё ха-ха, да хи-хи.
Может мне, в самом деле, почитать им стихи?
Но зевают мамзели, рифмой их не проймёшь.
Эх, совсем оборзели, вот она, молодёжь!
Затекла моя шея, и заныло плечо.
Я сижу, цепенея, в кресле, как дурачок.
В этом судне воздушном я как пленник теперь.
Прогуляться бы нужно, но не выйдешь за дверь!
Время тащится вяло, не бежит, не летит.
В горле что-то застряло, а в желудке мутит.
И угрюмые мысли донимают в тоске –
Наши жизни повисли на одном на волоске.
Объявляют посадку: наконец-то, ура!
За бортом без осадков, 28, жара.
Стюардессу я в щечку чмокнуть даже хотел.
«Благодарствую, дочка, что живым долетел!»
13.11.2014