О, бренный ум, подрезанный ножами
Неведения из стали бытия,
Сочишься ты водой помятований
Иль ветром, создающим чувство «Я».
Летишь ли птицей счастья в поднебесье,
Не долетая до самих Небес,
Иль коршуном клюёшь свою надежду,
Разбитую о чей то интерес.
Рвёшь кожу на тобой рождённом теле
И стелешь под себя её ковром,
Играешь с патрохами на панели
И скачешь обезьяной с топором.
Теряешься в безумных перебранках,
Красуешься в короне из зубов,
А то начнёшь играть с собою в прятки,
Под маски пряча тысячи голов.
Бывает - обращаешься червями
И лопаешься, как гнилой арбуз,
То заползёшь жуком между костями
Пощекотать воспоминаний груз.
Ты топчешь бешеным конём свой праздник
И сковываешь цепью свой приход,
И сам себе рассказываешь сказки
О призраках, рождённых из болот.
* * *
Уму порою кажется, что кто-то
Смеётся над поступками его –
То эхом голос ветра раздаётся,
Рождённый от метанья своего.
Он заигрался в пустоте пространства,
Гранёного зеркальным боем фраз,
И поедает сам себя на царстве,
Кромсая страхом собственный экстаз.
Его глаза давно уже ослепли,
И трётся он о свой раскрытый рот,
Вползает в свой запутанный кишечник
И лижет с наслажденьем гной и пот.
Его следы себя теряют в страхе,
Построенных собой же, городов.
Он – просто дым от пламени во мраке,
Рисующий картины бренных снов.
Он стал иглой в яйце своих капризов,
И позабыл свой огненный исход.
Его природа: сзади, сверху, снизу…
Не ограничивает свой полёт.
Его природа не рождает ветер
Не поглощает сказки бытия
Сама себя не образует верой,
Не исчезает, не рождает «Я».
Его природа ни жива, ни мёртва,
Ни видима, ни слышима, ни здесь,
Лишь в тридевятом царстве-государстве
В многообразных обликах НИ ЕСТЬ.