НЕЛЮБОВНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК АРАКЧЕЕВА
Маленькая драма для чтения
(Из серии "Страсть монархов и слуг")
Действующие лица:
Аракчеев Алексей Андреевич – граф, наместник императора Александра Первого
Охотников Алексей Яковлевич – штабс-ротмистр, любовник жены Александра Первого
Григорий - слуга Аракчеева
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена первая
Сентябрь 1825 года. Знаменитое поместье графа Аракчеева Грузино под Петербургом. Кабинет генерала. Зеркала завешены черной тканью. В доме траур. Горят свечи. Входит Аракчеев в парадном мундире генерала. Подходит к письменному столу, перебирает бумаги, задумчиво изучает какой-то листок, потом зовет слугу:
Аракчеев:
Григорий, посмотри,
Графиня встала?
Скажи:
Уж граф зовет. Поди, поди!
Слуга выходит. Но тут же возвращается с пакетом.
Слуга:
Письмо от государя!
Аракчеев (продолжает читать листок). Устало повторяет:
Настасья встала?
Слуга:
Но как же, господин…
Покойник может встать?
Вчерась похоронили,
И дело не пойдет уж
Вспять,
А вы зовете все графиню!
Аракчеев:
Я сечь тебя велю
И запорю,
Коль не ответишь
На вопрос:
Графиня встала?
Слуга:
Графиня спит,
Она устала
И видит вечный сон,
Спаси вас Бог!
Аракчеев пристально смотрит на слугу. Кладет листок на стол и говорит медленно:
Зачем, скажи, дурак,
Убили вы Настасью?
Не ей вы голову отрезали-
Мою!
На ней же, дурень ты,
Престол держался.
Ответить, говоришь,
Царю?
А не могу! –
И вам не будет счастья…
Падете все под смутой,
Аль забыли,
Ужели ж бабки вам не говорили
О временах, когда царей
Свергали,
Полякам, шведам помогали
И ели трупы – нет,
Не лошадей, младенцев!
(Кричит):
Чего вы добиваетесь в Грузине?
Вас голод измотал,
Вам негде жить,
Кто, кто вас обокрал?
Настасья, я иль царь?
Ответь мне ты –
Стоишь тут, как боярин
Разодет, насыщен,
Надушен,
Ухоженный со всех сторон
Той, чье тело ныне
Отдано червям
В могиле,
Куда теперь хочу я сам,
А вы подите все
К чертям!
Слуга (дрожащим от страха голосом):
Простите, барин,
Ответ-то будет государю?
Аракчеев:
Вот сядь и напиши ответ
Ты сам.
Как бунтовать – все молодцы,
А как ответ держать –
Мол - дураки!
Слуга (падает на колени, плачет, протягивая письмо Аракчееву):
Простите, господин,
Возьмите
Вы послание царя,
Хотя б прочтите,
Ну не губите
Вы себя и нас!
Графинюшку убили подлецы,
И, знаете ли, из любви!
Аракчеев:
Да кто ж так до смерти
Ее любил?
Слуга:
Не ее – вас.
Вас любят наши девки все,
Ну прямо до одной,
С ума сошли, прохвостки,
Мокрохвостки,
И каждая свою имеет страсть
В постелю к вам попасть,
Прости, Господь, -
Настасьей стать!
Быть барыней,
Хозяйкой вам,
Чтоб остальные – на посылках…
И бить всех по мордам!
Аракчеев:
Да, что-то помню –
Золотая рыбка
Служанкой бы плыла
По океану
И исполняла все желанья
Черни.
Давай сюда письмо царя.
(Распечатывает, читает, усмехается)
Вам плохо, государь?
Нога болит и голова,
И душка замирает, да?
А мне-то каково?
Ни тела, ни души
У генерала нет,
Чугунное лишь сердце
Под мундиром
Стучит по наковальне.
Вот мой ответ вам –
Нет,
Не быть мне в Таганроге,
Уж станьте великаном сами
И покажитесь так
Перед народом!
Ах, вы хотите,
Чтобы я вышел
Перед всеми,
Раскрыл объятья бунту,
Молвив:
«Ну вот он, я,
Чудовище и демон,
Убейте же меня!»
Они убьют,
И только этого и ждут,
Давно, уже два года
Ножи точат
И пистолеты заряжают
Голицын с бандой
Либералов,
Которым я замазал рот,
Чтобы признали наперед,
Еще на тыщу лет –
Где православие,
Где - подлый бред
Масонского подворья!
А то и содомит,
И обер-прокурор –
В одном лице,
Потом еще – министр
Духовных дел,
Народу-то какое пробужденье!
Люби, куда хочу –
До самого последнего
Забвенья –
До самого бунта
И отреченья
Романовых с российского поста.
И это – не погибель
Государства?
Теперь Голицын
Лишь почтарь,
Я победил,
Настасья ж оказалась виновата!
А государь?
Увы, не выставил ограды
И погубил голубку,
Чьи руки тут вот
Целовал,
Конечно, лгал,
И в этом – весь его либерализм.
И кто б теперь его спасал?
Нет, берегись,
Престол российский!
Глава отрезана – не та
Пока…
А мое закланье
Екатериною определено
Давно,
Для вас она старалась,
Александр,
И время, кажется, пришло –
Мое,
Но почему могила
Женщине досталась?
Протягивает написанное письмо слуге. Садится в кресло и спрашивает:
Итак, Настасья встала?
Слуга крестится, кланяется и выходит из кабинета.
Сцена вторая
Аракчеев сидит за столом, низко склонив голову. На диване перед ним – Алексей Охотников.
Аракчеев ( не поднимая головы):
Вы как сюда вошли?
Охотников:
Вы меня видите?
Аракчеев:
Еще бы! Вижу все
Такая у меня работа.
Охотников:
Покойных доставать из гроба?
Аракчеев:
Какая разница –
Покойный иль живой?
Шутите эти шутки
Не со мной,
С которым кончено
Все навсегда,
Какая ж мне беда –
Ты дьявол или ангел
И есть ли у тебя крыла?
Ну, говори,
Пришел за мной?
Тогда бери и уходи.
Охотников:
Я не из тех,
А просто так зашел –
Спросить…
Аракчеев:
И на том свете
Все никак не можешь
Уяснить,
За что зарезан
Зверски?
Ужли так глуп ты,
Молодец?
Не надобно пасти
Чужих овец,
Тем паче – царских.
Охотников:
Но вы любовь-то
Признаете!
Вон как скорбите
По своей служанке,
Другим любовь
Запрещена?
Вот и сейчас считаете,
Что правы?
Аракчеев:
Вот у меня была Настасья
Одна,
А у тебя их было две.
Конечно, счастье
В глупой голове,
Когда такие женщины
Ее кружат!
Одна – императрица,
Другая…
Охотников:
Всего лишь фрейлина,
Загряжская, служанка…
Аракчеев:
Дурак ты, братец,
Пусть не по чину
Нынче сказано тебе –
Все ж – мученик,
Однако, хоть сейчас
Ты пораскинь мозгами –
За что убит.
А, может, и не за служанку,
За внучку царской бабки?
Хотел сломать бастардке
Именитой жизнь?
И не подумал, почему
Все состояние Загряжских
Ушло за нею,
А потом – уж этого не знаешь, помер –
И состоянье Гончаровых?
Охотников:
Не может быть!
Аракчеев:
А, кажется, что там (показывает наверх)
Должны бы рассказать друг другу
Все как есть.
Иль в разные места
Отправлены?
Ты – вниз, красавица Поссе – наверх?
Иль все наоборот?
Охотников:
Да, как-то встретиться
Не удалось
С мамашей «парижанки»,
А, может, просто нет ее еще
У нас?
Аракчеев:
Все может быть.
Нам трудно оценить,
Кто – там, а кто –
Среди живых,
Как ты, вот, бродит.
Ну, говори,
Чего Настасья хочет.
За этим ведь пришел?
Охотников:
Настасья ваша любит,
Но без души она пока
Душа у вас тут будет
Сорок дней,
И я боюсь, погубит
Она народу много.
Аракчеев:
Остановить ее нельзя?
Охотников:
Душа Настасьи –
Ваш оруженосец,
Она разит с плеча
Любого, кто ваш враг,
И никого не спросит.
Аракчеев:
То бишь, за голову ее
Падут другие?
Где? И какие?
Охотников:
Те, что в мундирах.
На площади,
Потом – в петле.
Падут невинные,
Вот что обидно
Служанке вашей.
Так мне она сказала
И передать вам приказала,
Чтоб береглись –
Не ездите к царю,
Вас там отравят.
Аракчеев:
Как будто я не знаю!
Да в этом разве дело?
Пусть травят, режут,
Дошел я до предела,
Хочу к Настасье.
Она ведь ждет меня,
Коль любит?
Охотников:
Да, любит, но не ждет.
Вам места рядом нет пока,
И надо ждать,
Иначе, если и придете,
Но двери нужной не найдете
И вечно будете блуждать один,
Вот так, мой господин.
Аракчеев:
Услугу оказал ты мне,
Ценю.
Так задавай свои вопросы,
Отвечу, на какой смогу.
Охотников:
О дочери моей, Элизе,
Отравлена была?
Аракчеев:
Не я, не думаю, что государь.
Он дочь любил.
Но есть иные силы,
И кто держал мензурку с ядом –
Узнаешь только там…
Охотников:
Еще один вопрос позвольте:
Неужто вы служанке в ноги
Бросаете сейчас Россию
И престол?
Царя вы предаете,
Которому служили
До сих пор,
Казалось, преданно, без лести…
Аракчеев:
Не много ль чести
Ты, ротмистр, себе забрал?
Меня еще никто не обличал
Кромя поэтов,
Но кто в истории поверит
Этим…
Охотников:
Поверят, генерал,
И не поэтам,
Их стихи – та черная картинка,
Которую для вас нарисовали
Уже Романовы.
Они вам не простят!
За вас погибнет
Невинный человек –
Ведь вы зовете бунт –
Не тем, что испугались
Масонского отмщенья,
А тем, что вы спиной
Устали прикрывать
Престол
От возмущенья,
И смерть служанки –
Лишь предлог,
Признайтесь!
Вам кажется сейчас,
Что вы сошли с ума.
Да, сегодня вы безумны,
Но не от горя,
А от надвигающейся бури
На престол.
Сейчас он в вашей власти –
Вон документы на столе,
Там списки заговорщиков,
И все они у вас в руке,
Но вы не действуете, нет,
Чего вы ожидаете? Паденья
Русского престола?
Неужто этого хотели
Вы столько лет,
Служа царям?
Аракчеев:
Тогда собратья с вами мы
По делу одному-
Предательству,
Не так ли, брат Охотников?
Любовь ли вас вела
В альков покинутой Елизаветы,
Когда она устала ждать царя,
А вы решили утешать
Императрицу до рассвета,
То той поры, когда
Гвардейцы взяли б топоры
И отдали бы трон Елизавете?
Не эти ли лелеяли мечты
Вы,
На царственной постели?
Какой же вы наивный,
Полагали,
Что в тайном сыске
Ничего не знали?
Да ваши же поэты помогли
Нам все понять,
Елизавете гимны сочиняя –
Вот глупцы!
Охотников:
Кому же вы сейчас готовы
Трон отдать?
Масонам – Пестелю
И Трубецкому?
А царствовать они готовы?
С Россией будет что,
Коль власть они возьмут?
Аракчеев:
А, знаете, Охотников,
Настасье трон отдал бы,
И не глядя!
Такая женщина была –
Царица настоящая,
Не то что эти немочки-
Принцессы
С чахоточной душой
Европы.
Они – не я – погубят
Государство,
Наследников нам изведут
Своей природной хворью –
Чахоткой,
Уж поверьте.
А я приму свой жребий –
Тут, в поместье.
Не сдвинусь с места.
Пусть без меня все,
Что хотят, берут,
Мне это уж
Совсем не интересно!
Охотников:
Прощайте, граф
Аракчеев:
Прощайте, ротмистр, идите!
От наших разговоров так устал я,
Пойду-ка, посмотрю:
Настасья встала?