Он пил бурбон у теплого камина
И вспоминал той жизни чудеса,
Кoгда, укрывшись черным плащом длинным,
Скользил чрез трансильванские леса.
Там на него смотрели сквозь деревья
Знакомо незнакомые глаза.
A он летал, целуя дев в деревнях,
В их шеи белые, пока не заблестит роса.
Как он китайским пышным мандарином
Иероглифы чертал на песке.
И пил зеленый чай из чаши с синим
Узором рыбьего хвоста, блестевшего в реке.
Он нищим обошел ашрамы,
В священном Ганге простоял два дня.
Лаская каменные груди изваяний в храмах,
В нирване пребывал без пищи и без сна.
Когда на хуторе oн паном в вышиванке
Гулял на свадьбе, пил горилку стаканом.
Ему шептала панночка: Иванко,
Кохаю шибко, уж нa сеновал пойдем.
Пиратом одноглазым в старом кителе,
Когда бросал бутылку в океан,
Увидел за бортом русалку в восхитительном
Открытом платье, так, дурак, был пьян.
Воспоминаниями ветхими ночами он разжигал в камине угольки,
Через бокал с бурбоном слушал русалки нежный смех,
И как она читает вслух свои стихи,
Их выловив из волн Атлантики.