То пойдет, а то запляшет, цепкий,
Гость зеленый на моей руке.
Ни одной не видывавший церкви,
Лапки сложит в чинном столбняке.
Нимфой крохотной, еще бескрылой
Ты запрыгнул в мир людской – и что ж?
Я забыл: за голенищем киллер
Прячет выгнутый зубчатый нож.
До сих пор поэмой не замечен,
Не прижившийся на полотне,
Ты и впрямь господний человечек
Не с мольбою ли пришел ко мне?
Отчего, прикинувшийся стеблем,
Сломанным сучком, сухим листком,
Не потрафил северной Эвтерпе,
Жалости не пробудил ни в ком?
Может, оттого и не прославлен
Ты под нашим солнцем, что черны
Твои скрытые капканы в травах
И для муравья, и для пчелы.
Может, оттого и неизвестен,
Что расчетливо, не сгоряча
В травяной засаде губишь песни
Стрекозы, цикады и сверчка.
Я такому тихому святоше
Не хотел бы угодить в клешни.
Смотришь неподвижно – и похоже,
Будто все перед тобой грешны.
На ветру оцепенел вблизи ты,
лапки для объятий разведя,
неуклюжий, робкий инквизитор,
слишком благонравное дитя.
Так ступай себе пастись на травку,
Вылиняй еще и подрасти.
Встретимся опять, когда в отставку
Позарез я захочу уйти.
2016