Когда вопли дойдут до Сиона.
Когда солнце померкнет во тле.
Люди слезут с облезлого трона
И найдут свою душу в земле.
Она там ковырялась мечтами
И золой посыпала стезю...
Упираясь в искусство ногами —
В те дороги где час соловью.
И раскатистым эхом над миром
Песня жути довольна ползет:
Соловей не ту ноту взял, жиром
Заплывает вулкан этот нот.
Отшагали безусые марши.
Оторалась семья и в ночлег.
Мозговые телесные фарши.
А душа где? А ду'... ши-то нет...
Оползает земля светом тени.
Распрекрасен последний закат.
Хватит биться в истерике-лени.
Нужен выход. В зарю. И виват.
И в постельных тонах час заката.
И на лицах печать важных дел.
Я устал биться в стену, ребята.
Головой коей я еще цел...
Отнимает мечта чувство голода.
Ведь не хочется вовсе и... жрать.
И не хочется спать. Лишь вода
Пусть по стеклам стекает, е...ть.
***
/10. Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его.
11. Ибо приветствующий его участвует в злых делах его.
(Второе послание Иоанна 10,11)/
И не стон; и не смерть. Плоть.
Озарилась из бездн моих жаром.
Вот, сегодня-то выспался хоть.
Провожу вновь закат с этим миром.
Во тьму внешнюю — данную в гроб.
Или данную Богом для жизни?
Все стекает к излучине, чтоб
Не тревожить безумия слюни.
Странны образы эти, смешны.
Не доходят до верхнего чувства.
И глаза мои светом больны.
Взгляд от зеркала — прочь. Яства.
Мыслей. Меня не прельщают уж.
Сыт по горло, истешился, вынес.
И теперь понимать сердце дюж.
И внутри пьяный немощи голос.
Это истина всей явной суши.
И морей. И пространства небес.
Закрываю отчаянно уши.