Ну вот, и всё. Забит последний гвоздь,
Вколоченный, как будто, в крышку гроба.
Прибились доски как-то вкривь и вкось.
Лишь нужен шаг от отчего порога.
А улица, поросшая травой,
Глядит подслеповатыми углами,
Петляя сквозь забитых окон строй,
Среди домов, что пахли пирогами.
И одиноко стонет на ветру
Колодезный журавль, пока не сгнивший,
Как будто плачет по железному ведру,
Наполненному свеженькой водицей.
Вот коновязь. Колода для питья
Растрескалась, и вся покрылась мохом.
А на краю два старых воробья
Щебечут, не поняв, что стало плохо.
Деревня остаётся позади,
Шепча во след, неужто не вернёшься.
Веригами повисли сапоги,
Шагая вдаль от старого колодца.
Дорога вьётся через буйство трав,
Уж не дорога, узкая тропинка.
А были здесь поля, являя властный нрав,
И в дело шла последняя травинка.
Деревни больше нет. И вряд ли возродится.
Не всё, что хочет, может человек.
Так улетает в прошлое, подбитой птицей,
Знакомый с радостью, лихой двадцатый век.
26.02.2017.
Стихотворение написано в 2001 году.
Так и не возродилась.