Царь-однажды Берендей
В светлой горнице своей
Потянулся. И в окошко
Оглянул страну немножко.
— Ах! Какие купола!
ПлощадЯ и закрома.
Гей! Позвать мне ключаря.
Ключаря тотчас сыскали,
Разбудили, раскачали.
И, облит одеколоном,
Тот к царю предстал с поклоном:
— Царь наш батюшка, вот я!
Ноне в чём нужда твоя?
— В том моя нужда сегодня,
Если молвить без прикрас:
Я хочу, чтоб твой приказ
Описал мои богатства,
Все диковинки, все яства,
Лапти все бы перечёл
И об том доклад прочёл.
Точка. Есть царёв указ —
Исполнять изволь тотчас.
А не то и головою —
Вот ведь времечко какое! —
Можно вдруг окоротеть.
Как уж тут не попотеть?
Наш ключарь по кличке Пробка,
А по имени Степан,
Вмиг сбирает свой диван.
И стращая батогами,
Да прельщая пирогами,
Он царёвый тот указ
Весь им передал тотчас.
Те — по хатам и стрельцов,
На подбор всё молодцов,
Поднимали, снаряжали,
Водкой, перьями снабжали
И садивши на коней
В путь отправили скорей.
Долго ль коротко ль не знаю,
Но не слишком полагаю,
Едет так Иван-стрелец,
Государев удалец.
Ус удАлый, кАфтан красный,
Взор и ласковый и ясный.
Шапка кунья да с пером,
Сабля вострая при нём.
И буланый Воронок
Меж его вертится ног.
Стало к вечеру смеркаться
До жилья, слышь, не добраться:
Наш задумчивый Иван,
С виду хоть и не был пьян,
Угодил в такую дичь,
Вёрст на 70 опричь,
Что не видно ни двора,
И ни зги, и ни кола.
Но гляди жж — дорога вьётся,
Месяц между веток бьётся, —
Наш стрелец в седле трясётся.
А дорога между тем
В лес заводит уж совсем
«Вот ведь леший взял играться!
Ну кому бы тут шататься?
Путь-дорогу пробивать?
Может кто сбирает рать?
Иль в чащобе окаянной
Веры странной, басурманной
Окопался чародей?» —
Думает Иван. — «Ей-ей,
Я-то еду да шучу,
А наеду — не спущу!
Будешь помнить, брат, Ивана
Коли вздумал жить обманом!»
Перемолвившись с собою
Он в чащобу с головою,
Будто в омут, завернул
И коня в бок шпорой ткнул.
Едет дальше два часа.
Толку чуть. Кругом леса.
Только чу: вдруг выезжает
На поляну. Перед ним
Частоколом толстый дрын.
А из лесу на поляну
Пред конем стрельца-Ивана
Дева тонкая выходит.
Тут Иван с коня-то сходит
И на деву пялит очи.
(Благо дело было в ночи.)
А на деве, молвить прямо, —
Нитка с крестиком чеканным.
И кромЯ того одёжки
Ни браслета, ни серёжки
Ни хотя бы пояска,
Ни ботинка, ни носка.
Не смутясь в упор глядит
И допрос ему чинит:
— Ты откель такой сыскался?
Ты почто сюды забрался?
Это батюшкин все лес.
Ты зачем в него полез?
Он однако ж ей в ответ:
— А тебе слышь дела нет.
Наперёд скажи зачем
Бродишь… босая совсем?
Аль ты веры басурманской?
Аль смущая дух боярской
Хочешь смуту навязать
И престол царёв забрать?
— Крестик видишь, сыч глазастый?
Видишь, нет ли?
— Вижу ясно.
Без него, признаться ведь,
Больше не на что смотреть.
— Так не нужны, милый друг,
Мне ни стол, ни, слышь-ка, дух!
И в своем родном лесу,
Заруби-ка на носу,
Как хочу, так и гуляю:
Ванны Росси принимаю.
Для здоровия оне
Очень важные вполне.
— А почто, скажи-ка мне,
Будто светишься во тьме?
— Не свечусь я, а белею,
Потому как лес темнее.
Ты на мой-ка спрос ответь
Как сюда решился сметь
Ты без спроса приключиться?
«Вот ведь вредная девица!» —
Наш стрелец слегка взъярился,
Но подумавши скрепился
И порядком расписал
Как он опись составлял.
И какой царёвой властью
Едет в вёдро и в ненастье.
Дева выслушав его
Молвит зябко:
— Ничего!
Коли так, идём под кров.
Да гляди, не прекословь,
Рано утром только свет
Чур тебя пропал и след!
А не то как мой отец,
Не смотря что ты стрелец,
Обратит тебя в ежа,
Аль в гадюку, аль в чижа.
И от этакой потехи
Будет Ване на орехи.
Наш стрелец и в ус не дует,
Гордо нА землю он плЮет,
Под уздцы коня берет
И за девой вслед идет.
Рассуждая неспеша,
Что «подстилка хороша,
Да вот как-то будем спать?»
И решив не отступать,
Завтра ж про отца узнать,
Он, смирнёхонький на вид,
Потихоньку зырк да зырк.
Примечает: ворота
Из смолёного шеста.
И такой же частокол
Оградил широкий двор.
А на этом огороде
Дом стоит иль что-то вроде:
Сруб из бревен в два обхвата
Да окошек маловато.
Два амбара, погреба,
Да пустая конура.
Привязав коня к яслям
В ряд к хозяйским скакунам
Ваня в дом за девой следом.
Там она его обедом
Не кормя кладет на сон,
Ключ в замок и вышла вон.
Только наш Иван проснулся,
Потянулся, встрепенулся:
Изо всех щелей в стене
Солнце прёт, да пыль в столбе
Кружит ровно хоровод.
Встал Иван, на двор идёт.
Коней нет, лишь Воронок
Бьет копытом в желобок.
И не видно никого
И не слышно ничего.
Походив туда-сюда
Ваня думает: «Беда!
Что за пропасть здесь добра,
А ведь гибнет без добра.
И куда же весь народ
Сгинул напрочь? Ну а скот?..»
И усевшись на кровать
Стал он опись сочинять.
Сочинивши три листа
Он потер себе глаза.
Глядь, а солнышко садится
И светелка золотится.
Тут шаги вдруг заскрыпели
И в распахнутые двери
Заявляется мужик.
Ростом чуть не в три аршина,
А глаза что два кувшина.
Сажень косая в плечах
В бороде и при усах.
— Это ты и есть Иван,
Что непрошен и незван
В дом заперся без докладу?
А чаво тебе здесь надо?
— Ты не очень-то пугай!
Не холоп тебе я чай.
Государевым веленьем
Должен я без исключенья
Эту волость описать.
А тебе хочу сказать
Ты б за дочерью меж дел
Лучше б как-нибудь смотрел.
Ишь, завел себе хоромы!
А у дочки мозги хромы.
Слышь ко ночером она
Бродит мать в чем родила.
И бог знает что вчера
Мне с три короба врала.
Усмехнулся мужичина:
— Что ж, ясна твоя картина.
Трижды что-то прокричал,
Да глазами завращал.
Дунул, плюнул на Ивана,
Вынул перстень из кармана,
Трижды им поворотил
И с размаху опустил.
И тотчас же наш Иван
Сгинул весь за окиян.
Да в придачу сорок стран
Отмахал, что твой «Буран».
Где ни думал, ни гадал,
Разве в сказке что слыхал,
Он в секунду очутился.
Подскочил, поворотился
Озираючусь кругом.
Что же видит? Снова дом.
И не дом — дворец большой
С белокаменной стеной.
Башни тонкие витые,
Стёкла-чудо расписные.
Средь двора фонтан струится
И гуляют жары-птицы.
У дверей два великана —
Блещут сталью ятаганы.
А из этих из дверей
Пущенной стрелы быстрей
Вылетает встречь слуга,
Весь халатец и чалма.
Землю той чалмой метет
Да Ивана вслед зовёт.
Вот заходят во дворец
Провожатый и стрелец.
Вверх по лестнице и в залу,
Что лишь в сказках и слыхал он.
Среди залы возвышенье
Из кости резной творенье.
А ковров на нем, подушек,
На подносах фруктов, плюшек!..
И средь шелка чуть видна
Знать индийская княжна.
Негры позади стоят
Опахалами вертят.
Тут княжна и говорит
Будто бы рублем дарит:
— Кто ты есть мой гость незваный?
И какой судьбою странной
Занесен ко мне на двор?
Видя кроткий разговор
Говорит Иван в ответ:
— До тебя мне дела нет.
Я Иван, стрельцом живу,
Верно я царю служу.
И послал нас Берендей
Описать страну скорей.
А какой-то, слышь, нахал
Взял к тебе меня заслал.
И теперь я не пойму
Я во сне иль наяву?
Как добраться мне домой?
И вобсче — где дом-то мой?
— До твоей родной земли
Пешим ходом года три.
А сюда тебя забросил
Чародей Махмуд Иосиф,
А по-вашему — Порфирий.
В колдовском известный мире.
— Что же делать мне, царица?
Мне гулять-то не годится.
Я ж на службе, ты пойми.
Эвон штука: года три!..
— Что ж тебе я помогу
Чем сумею, чем смогу.
Ты ж за это должен будешь:
Шкуру зверя мне добудешь.
— Шкуру хочешь? Вот загадка!
Здесь и в собственной-то жарко.
— Подожди ка ворошиться!
Кто из нас двоих царица?
— Ну не я же?! Это ясно.
— Замолчишь ты олух красный!?
Будешь много толковать —
Палача велю позвать.
Так проветришься без кожи
Ты на солнышке невёжа.
— Да молчу, молчу, молчу!
Под топор я не хочу.
Только ты… ну как сказать?..
Проще надо излагать.
— Глянь из правого окна.
Видишь дыбится гора?
Уж с полгода как на ней
Завелся ужасный змей.
По неделям спит да спит,
Но как всё переварИт
Добирается сюда
Потрошить мои стада.
И от этого урону
Спасу нет, ни оборону
— А здоровая змеюка?
— Да, осанистая штука.
Но короче, разумею,
Чем дорога к Берендею.
Делать нечего и вот
В горы наш стрелец идёт.
Камни, камни, маета
Ни травинки, ни куста.
Солнце жарит будто в печке.
Нет ни лужицы, ни речки.
Мало, много ли прошло
Вышел Ваня на плато.
(То по-нашему поляна.)
Тут аж дрожь взяла Ивана:
Посреди скала крутая,
Дверь чернеется большая.
А из той двери торчит,
Как из моря рыба-кит, —
Змей крылатый и ужасный,
Двухэтажный и опасный.
Зубы — во! Язык — двойной,
Панцырь чешуи стальной,
Коготки с ладонь размером,
Крылья сложены манером.
И громадная зверюга
Так храпит, что вся округа
Содрогается от храпа.
Тут Иван чуть не заплакал.
— Ах, ты, братцы, во царица!
Это ж надо отличиться!
Чтоб ты с крику надсадилась!
Чтоб сама себе приснилась!
Чтоб тебя за Берендея
Замуж выдали скорее.
Аль тебя зашибло чем?
Аль мозгов и нет совсем?
Аль меня сгубить хотела
Посылая в это дело?
Где же с этакой махиной
Справиться простолюдину?
Не Илья ж я богатырь!
Подвела под монастырь
Окаянная девица! —
Тут пошел он гоношиться
Так и сяк, вперед, назад.
Видно, что попал впросак.
Только глянь! От матерка,
Ровно лист от ветерка,
Задрожал проснувшись зверь
И ну пятиться за дверь.
А Иван то примечает
Пуще жару надбавляет.
С подковыркой, с перебором
Кроет терпким русским словом.
А умаявшись вконец
Зверю говорит стрелец:
— Стой ты, вражина, покуда,
Я вздохну для перекура!
Тут взмолился зверь Ванюше:
— Не губи живую душу!
Век тебе служить я буду!
Дев ли? Золота ль? — добуду!
Только чур не трогай маму
И со мной не делай сраму!
Назови себе награду.
Но всех родственников кряду
Что изволишь поминать
Где уж мне теперь достать!
Тот помре, а тот далече.
Этот — мигом искалечит.
Тот поджарит невзначай, —
Я ведь старый, не серчай.
Да не шли, помилуй-ста,
В страхолюдные места!
И к тому же, молвить честно,
Мне в царевне будет тесно.
Тут Иван его прощает
Добрым словом награждает.
Да за ухом почесавши,
Пояс к лапе привязавши,
Наказав ни с кем не драться,
Не храпеть, не спотыкаться,
В путь отправился возвратный
И в полдня уж был обратно.
И тотчас прислугой он
Был к царевне проведен.
— Ну так что же порученье?
Ты исполнил повеленье? —
Так она его встречает.
Он же смело отвечает:
— Шкура здесь. Изволь велеть
Привести и осмотреть.
Тут царевна хлоп в ладоши —
Двери настежь. Вопль истошный
Раздался, как увидала
Та добычу среди залы.
А Иван ей: так и так.
Мол не полный он дурак.
Дело сделано и надо
Той обещанной награды.
Значит чтоб вернуть его
Берендею под крыло.
Та ужасно испугалась,
Раскраснелась, растерялась.
И тихонько говорит:
— Замок на горе стоит.
В нем колдун живет суровый.
Вечный отсвет стен багровый
Всех смущает и гнетёт,
Но лишь он тебе поможет,
Только он тебя спасёт.
Я ж, хотя не чужда чарам,
Но вернуть тебя боярам
К сожаленью не могу.
— Вот что значит «помогу»!
Снова в горы? Нет уж, дудки.
Я не ел вторые сутки!
Коль не можешь пособить,
Так вели хоть накормить.
Тут Ивана накормили,
Напоили, ублажили
И отправили в кровать,
Чтоб изволил почивать.
А Иван, душою добрый,
Не забыл зверюги гордой:
Перед тем как задремал
Змею косточку послал.
Вставши поутру Иван
Снарядился в свой кафтан,
Так, слегка, перекусил,
Змея взял и в путь отбыл.
День прошел, другой настал,
Да и этот миновал.
Вот под вечер в третий день
Колдуна он видит сень.
Замок грозный, величавый
Слева пропасть, справа скалы.
И лишь узкая дорога
Через мост ведет к порогу.
Под мостом провал чернеет
Так что дно едва виднеет.
Мост опущен и Иван
Прёт как-будто в балаган.
Змея за собой ведёт
Что есть моченьки орёт:
— Есть тут кто-нибудь живой!?
Я пришел сюда с нуждой!!!
— Ты с большой нуждой? Аль с малой?
С этим делом, брат, направо.
Если ж дело есть — проси,
Проходи, не голоси.
Я давно тебя тут жду
И пожалуй удружу.
И спускается навстречу
Старец с этой странной речью.
Росту среднего, весь в черном.
Глаз усталый, но проворный.
И с улыбкою простою
Ваню ласковой рукою
Через двор к себе ведёт.
Змея ж во дворе кладёт.
В башню чародей заходит
Ваню там к столу подводит.
Усадивши на скамью
Подает ему икру,
Двух цыпленков табака,
Сыру и вина бокал.
— Ешь, мой друг, и отдохни,
А чуть утренней зари
Проблеснет веселый луч
Среди горных сонных круч
Я тебя, бог даст, назад
Переправлю в стольный град.
— Вот, отец, тебе спасибо!
Вот уж диво, так уж диво!
Средь окрестных ловкачей
Ты здесь первый чародей!
Я не чаял, что домой
Ворочусь ещё живой.
И от голода признаться
Ноги стали подгибаться.
И тепло здесь у огня.
Слушай, как зовут тебя?
За кого молить мне Бога?
— Завтра дальняя дорога.
Не болтай, а ешь и спать,
Завтра рано надо встать.
Гарлендаф меня зовут,
Я давно живу уж тут.
Редко кто ко мне зайдет,
И у всех один расчет:
Деньги им нужны и власть.
И уж если власть, то всласть.
Ты же первый с добрым делом,
Да гляжу, ты парень смелый.
Но скажи мне, дорогой,
Для чего тебе домой?
Ты бы многое здесь смог:
Змей твой — сила, здесь — Восток.
Ну а ты спешишь назад
К скучной службе без наград.
Видеть это мне впервой!
Ты практически герой.
— Ты хвалить-то утомил.
Ты б отец прямей открыл
Что мне сделать надлежит?
Чем мне долг свой уплатить?
— Успокойся, друг Иван,
Лучше ты подумай сам:
Сила есть, так есть и власть.
Хочешь ты в цари попасть?
Здесь царить с подручным Змеем?
Иль служить под Берендеем?
— Да сдалась мне ёнта власть?
Чтобы ей совсем пропасть.
Здесь же камни да павлины,
Снизу зной, а сверху льдины.
Нет, хочу я к петухам.
Да к рябинке, да к грибам,
К бане русской да с кваском,
К речке с хрустким со ледком.
Видеть я хочу берёзы,
Пить берёзовые слёзы.
Мне ль всё это позабыть?
Мне ль Отчизне изменить?
Змея же возьми себе,
Пригодится он тебе.
Только чур не обижай,
В плохи руки не давай,
Да кормить не забывай.
Он ведь славный, мой Сюцай.
— Что ж, как хочешь. Выбор твой.
— Делать-то мне что, постой?
— Ничего, уймись и ешь.
Завтра должен быть ты свеж.
Вот в подарок, на возьми.
Да смотри же, береги.
Сей браслет простой на вид,
Чудеса легко творит.
Если будет очень худо,
И надежда лишь на чудо,
Камень этот поверни
И трикрат произнеси:
«Оле, моле, тра-рарать!»
А теперь — ну марш в кровать.
Вот и утро наступило
Солнце башни окатило.
Гарлендаф поднял Ивана.
Средь рассветного тумана
Проводил на верх горы,
Разложил кругом костры.
К солнцу сам поворотил.
Руки вздев заголосил
На неведомом наречье
И едва ль по-человечьи.
Воздух прочертил рукою
И с размаху топ ногою.
Тут в последний самый миг
Змей Ивану в ноги прыг.
И со свистом энта пара
В воздух скрылась и пропала.
И обратно земли все —
Наяву или во сне —
Замелькали под Иваном
Вместе с море-окияном.
Но попутчик у стрельца
Был тяжелым слегонца.
Не добравшись до столицы
Где-то в лес пришлось свалиться.
Ба — знакомый частокол,
Ворота и коновязь.
Тут Иван слегка взбодрясь
Руки фертомъ, ус дугой
Вышибает дверь ногой.
За столом мужик сидит.
Челюсть свесивши глядит.
Узнает — не узнает
И глаза с испугу трет.
— Ну хозяин! Ну постой!
Будешь знать играть со мной!
Вслед в распахнутую дверь
За Иваном лезет змей
И сморгнувши осмотрясь
Говорит разинув пасть:
— Ентот что ль табе мешал
Бородатый зубоскал?
Слушай, может, Вань, того…
Взять да скушенькать яво?
— Антиресная мыслишка, —
Протянул Иван. — Но слышь-ка…
Тут от печи из угла
Ровно только их ждала
Дева (ноне в сарафане)
В ноги бух:
— Постой, Иване!
Лучше деву загуби,
А отца ты пощади!
Это я всему виной,
Что шутила над тобой.
— А по-моему девица
На другое что сгодится.
В ней и мяса-то, на вкус
Хоть сладка, один укус, —
Змей с порога говорит. —
У меня от них отрыжка
И живот от них болит.
— Ну не хочешь деву есть,
Прикажи пороть аль сжечь.
Мне для батюшки мово,
Знай, не жалко ничего.
Тут Порфирий поднялся
Весь кряхтя и шелестя.
— Ну-ка дочка погоди.
Без толку не ерунди.
Это дело чай мужское,
А не бабское какое.
Колдовство — моя стезя.
Коль виновен — только я.
Ты прости меня, Иване.
— Э, хозяин, здесь словами
Мало можно пособить.
Виноват — изволь платить!
— Что ж ты хочешь в возмещенье?
Ждёшь какого подношенья?
Кони есть и сбруя тоже.
Есть парчовая одёжа,
Есть оружье, есть еда.
А вот с золотом беда,
Так, от силы горсти три.
Змей с порога:
— Врет поди!
Ну а кони разве ж кони?
Тронь — так сдохнут под ладонью.
— Сам ты сдохнешь! Рысаки!
На ходу они легки…
Тут Иван ногою топнул
И в ладоши громко хлопнул.
— Не нужны ни сталь, ни злато, —
Не купец я тароватый.
И не нужны мне покуда
Ни парча, ни мех для шубы.
Дочь твоя мне больно люба.
Вот ее ты мне отдай,
Остальным же не прельщай!
Дочку мне и будем квиты.
Сел Порфирий с толку сбитый.
Змей зацокал языком,
Левым подмигнул глазком
Как бы так, обиняком.
Ну а дочка смотрит странно
Снизу косо на Ивана.
— Что сказать тебе, стрелец? —
Говорит ему отец. —
Этот спрос куда суровей.
Да скажу без предисловий:
Не могу неволить дочь,
Умываю руки прочь.
Взять сумеешь так твоя,
Не судьёй над нею я.
Не дождав конца немножко
В растворенное окошко
Тут невеста прыг, как нет.
А Иван за нею вслед.
И по грядкам прямоходом
Так и дуют огородом.
Садом, лесом, полем, лугом
Гонят, гонят круг за кругом.
Да вприпрыжку, да с прискоком,
Животом, а то и боком
Так и ломят напрямик.
Хоть жених-то поотвык
От горелок в службе царской,
Но бегун он был заправской.
И в последний поднажав
Хвать невесту за рукав.
Та ж так просто не сдается,
Вьётся, вертится и бьется.
Да Иванушке при том
Так и содит кулачком.
Никакого с девкой сладу!
Бились этак до упаду,
А как пали наконец
Оседлал ее стрелец.
И ближайшею крапивой
Ну чесать по ляжкам милой.
Та хотя и забранилась,
Но тотчас и покорилась.
Встала, косы подоткнула,
Руку тихо протянула
Да Ивану говорит,
А сама-то вся горит:
— Коль сумел ты усидеть,
То тебе мной и владеть.
Тут, довольные друг другом,
Тем же лесом, полем, лугом
Возвращаются к отцу.
Тот с поклоном молодцу
Дочку милую вручает,
Молодых благословляет,
Змея крепко обнимает.
Тотчас свадьбу затевают.
Я там был
Мед-пиво пил
Да усы лишь обмочил.
По усам все убежало.
Сказку начинай сначала!
Жил-да-был царь Берендей
Во столице во своей.
И зовет он как-то раз
Ключаря и весь приказ.