Не ведали в Риме о попугаях,
Но, как реальность, вполне допускали —
Чудо не всякое — из небылиц...
Коль «выражается» птица словами,
Способны и мы понимать язык птиц...
Согласно свидетельству Плиния,
Немало тогда приложили усилий
Свиты придворной и мудрецов:
Птиц началОсь обученье латыни,
Понятная вещь, — с соловьёв и скворцов...
Птицы зубрили слово за словом,
Усвоив одни, обучалися новым;
Уже щебетали порой предложения...
Особо прославлен в учёбе был ворон —
Ни с чем не сравнимый, по общему мнению...
Плиний ему посвятил часть главы...
— Рима любимцу и всей детворы...
Ещё при Тиберии тот из гнезда
Выпал... Случайный ушиб головы...
— Подобран сапожником был он тогда...
За птицей ухаживал тот, обучал...
Сам на словцо был острей, чем кинжал!
Ворон окреп по прошествии дней;
Выше поднялся всяких похвал —
На языке говорил он людей.
КАждое Утро моглИ видеть вОрона
Уже на трибуне ораторской Форума...
Громко приветствовал он императора,
Его сыновей и прохожих восторженных —
Став на годА самым Ярким оратором...
Сосед же сапожника, тоже сапожник...
Измучился завистью, до безнадёжности.
Птицу убил... Всем богам вопреки...
Народ, возмущённый, собравшись на площади,
Злодея едва не порвал на куски...
Птице устроили пышные похороны.
Рабы-эфиопы несли тельце ворона...
Флейтист впереди, проплывали венки,
Толпа, как печаль людская огромная...
Тянулась за гробом подобьем реки...