Живём частенько мы,
Не зная, что за стенкой.
Не до чужой судьбы,
Самим под зад коленкой.
И всё же раз зашёл
Я к своему соседу
И под стакан винца
Мы повели беседу.
Потрёпанный диван,
Скорее, что осталось,
Он: «Жизнь враньё, обман.
Ну, вот она и старость».
Дыхание чуть-чуть
И кашель, кашель, кашель.
Таблетки, капли, грусть…
«Да, в жизни мне досталось.
Её я сам нашёл?
Когда в «потёмках» топал,
Я помню дождик шёл
И я по лужам шлёпал.
Просила проводить,
А что мне оставалось?
До дома не дойти,
А до неё здесь, малость.
Так там я и застрял,
Почти на четверть века
И жил и пил, «бухал»
И делал «человеков».
Он не винил себя,
Мол, молод был, «безбашен».
Он жил, порой, любя,
Порою ошарашен.
Не клял он никого,
«Зачем искать виновных,
Сам паря ничего,
На поприщах любовных,
А эта довела,
Скрутила, закружила,
Когда сирень цвела
И к сердцу приварила.
Была любовь, как мёд,
Как в песне говорила,
Не помню чем, тогда
Она меня купила».
Не верил он в людей
И в Самого не верил,
А погубил их «змИй»,
Кому он жизнь доверил.
И как-то поутру,
Её, вначале, кончил,
Сейчас его достал
И на краю наш «кормчий».
Вся разбрелась семья,
Не знай, куда по свету.
«Остался один я,
Допеть, лишь, песню эту.
И вот финал. Душа,
Вся сущность, верит, верит,
Бежал, жил не спеша…
Но, кто теперь поверит?».
И он молил Его,
Нет, не во’ спасение,
Чтобы призвал быстрей,
Хоть в это воскресение.
Потрёпанный диван,
Скорее, что осталось.
Вся жизнь была обман.
Ну, что? Осталось малость.