Где Дагмарский створ в свои объятья
Заключить пытался Селемджу,
Понимая тщетность всю занятья,
Клад утёс закутал в паранджу.
Он хотел его реке таёжной
В дар от всего сердца предложить,
В берег схоронил его надёжно,
Чтоб от глаз завистливых сокрыть.
Но летели годы чередою,
А река, беспечна и вольна,
Убегала каждою весною
Вдаль, где плещет Зейская волна.
И смотрел утёс своей громадой
В быстротечность речки Селемджи.
О, какой она была усладой
Для его измученной души.
Он простил давно её строптивость,
И, любуясь ею свысока,
Проявлял теперь всегда учтивость,
Разгоняя кучевые облака.
А зимой, под тёплой шапкой снежной,
В пересвисте бешеной пурги,
Прорывался шёпот его нежный,
Слившись с бормотанием реки.
И забыл совсем он о подарке
Для своей любимой Селемджи,
Потускнели краски, уж не ярки
На клочках восточной паранджи.
Расползлась она, ведь стала ветхой
И не в силах злата удержать,
Вопреки мечте его заветной,
Захотела людям клад отдать.
Прорываясь с водами наружу,
Верный путь пыталась указать.
И однажды, россыпь обнаружив,
Золото здесь начали копать.
И с тех пор старатели весною
Заселяют берег Селемджи,
Радуя породой золотою
Из остатков древней паранджи.
Тот утёс, всё также восхищаясь,
Высится над речкой не дыша,
А она, игриво извиваясь,
Убегает в дали не спеша.