Если бы Ангел спустился с небес,
если гром и молния ударили разом,
я был бы менее поражён.
Из письма графа Николая Шереметева
после знакомства с крепостной актрисой
Прасковьей Ковалёвой-Жемчуговой
Есть много имён, благородством отмеченных,
Чью славу сквозь время пронёс человек.
Отдельным мне видится род Шереметевых,
Особым сиянием согревшим свой век.
В мечтах о подмостках и славе своей,
Актрисы его, будто вновь народились.
И граф подарил им всю прелесть камней,
Так Бирюзовы, Гранатовы миру явились.
А дочь кузнеца, по отцу - Ковалёва,
Владела хрустальным, чистейшим сопрано,
И дали фамилию ей — Жемчугова.
Учиться манерам ей было так странно.
Императрица, любуясь талантом,
Как Ангел, актриса божественно пела,
Её одарила кольцом с бриллиантом.
Параша так дивно цвела, хорошела.
Он - граф Шереметев, старинного рода,
Приверженец Чести и светской морали.
Она — крепостная, из гущи народа.
«Певичкою барской» её называли.
А граф полюбил её пылким огнём,
Душа трепетала в отчаянном страхе.
Мечтал о наследнике, сыне своём,
Хотел, чтоб родился в любви он и браке.
Скрываясь от сплетен, хулы - без народа,
В Москве потихонечку их обвенчали.
Принёс он к ногам её Титул их рода,
Не мог лишь спасти от обид и печали.
Параша всё чаще вздыхала тайком,
Когда засыпала в любовных объятиях.
И ей в полусумраке зыбком, ночном
Всё чаще являлся венец её счастья.
Любили они так отчаянно страстно,
Казалось, что брак их сам Бог освятил,
Какой был восторг! Так светло и прекрасно!
Поймёт только тот, кто вот так же любил.
Но Двор оскорблённый со злобой шептал,
Их возмущал этот странный союз,
Казалось, что граф их, смеясь, унижал
Кощунством неравных супружеских уз.
А рок у судьбы был насмешливо тяжек:
Чахотка, страдания, близкая смерть,
Параша молила у Бога в подарок,
Родить мужу сына иль дочку успеть.
И сын их родился пред близкой кончиной,
И Дмитрием тут же он был наречён.
Всего через месяц Параша почила.
И жить без супруги был граф обречён..
Казалось, что в доме теперь обитала
Её несравненная милая тень,
Затем вдруг куда-то она исчезала,
Венчая прошедший, тоскующий день.
Подолгу грустил граф. Страдая-болел,
Но клятве жене оставался он верным,
И завещал, чтобы то, чем владел,
Отдали страдающим, сирым и бедным.
Когда уже смерть до него добрела,
Моля на коленях прощения у Бога,
Он сам написал, что "благие дела
Останутся с ним за воротами гроба" .