V. Крах
Всё спущено. Шлейф из долгов и займов
воло’чится за сгорбленной спиной.
На пару с обессиленной виной
я пью текилу, но уже без лайма.
Звонят коллекторы, и даже пёс
пытается задать немой вопрос –
в пропаже колбасы, какая тайна?
А ржавый ларчик открывался просто:
поэты тоже кушают компот
и, если прирастёт к спине живот,
то производство жидкого компоста
сойдёт на нет. Увы, но мастерство
не затолкать заместо пули в ствол,
чтоб застрелить издателя-прохвоста,
поющего так складно о деньга’х,
которые “…накроют водопадом
и автора, и всех, кто с нами рядом
триумфа ждёт… “ на деле – полный крах.
Переквалифицироваться надо:
класть кирпичи, шофёрить до упада,
гнить в офисе, спасателем в горах.
Я не могу. Бездельничать привыкший
за компом /если честно – день и ночь/
не в силах страсть к сложенью превозмочь,
как отказаться в Индии от рикши.
Меняю рацион – хлеб и вода;
с ларьков почти съестная ерунда,
навроде залежалой тухлой пикши.
Был бы корейцем, схрумкал Полкана’,
поскольку мясо признают полезным…
не в рот, но в голову опять полезли
стихи, жить без которых мне хана.
Кот поддержал: усевшись на топчане,
внимал поэзии, но не сметане –
с глазами, как последний алканавт.
Без веры жить – не уважать традиций:
да в самый горький, беспросветный час
любовь с надеждой укрепляли нас,
как обода стальные чудо-спицы.
Стихи не шмотки – много не дадут
за титанический никчемный труд
/ну, если только залежалый шницель…/
Знавал я уникумов, что могли
на ровном месте славно заработать,
когда лежали на тахте в субботу
и черпали энергию земли
посредством мощного телекинеза.
Отсутствие салатов с майонезом –
не повод оставаться на мели.
Мой дух воспрял и распрямились члены;
грудь колесом, на холке дыбом шерсть.
Температура – тридцать шесть и шесть;
орлиный взор, железные колени…
Попробуй только хмыкнуть мне вослед:
“Давно изобрели велосипед!”
я подавлю восстание, как Ленин!
продолжение следует…