Зацепившийся мыслью, просторов вдыхающий свет,
Околдованный блеском, красивых блестящих монет,
Пожирающий всё, что находит своими слепыми глазами.
Очарованный страстью, блуждающий вечно во снах,
Одуревший от счастья, заблудший, несчастный монах,
Снова ищущий правду в какой-то далёкой валгаале.
Убивающий недругов славным во веки мечом,
Удивляющий всех безупречным владеньем мячом,
Неустанным сраженьем своим лишь богов забавляя.
От усталости падая, ради хорошей еды,
Забывающий славные свойства целебной воды,
Своей тупостью странной совсем небогов удивляя.
Непохожий на что-то,и как бы на что-то похож,
Толи правда, а толи какая-то вечная ложь,
В этих жилах течёт, поражая своим беспределом.
Распыляющий после себя только горечь потерь,
Заставляющий верить в неправду, как загнанный зверь,
Оставляющий след в никуда своим жертвенным телом.
Отравляющий гадостью слов ореол бытия,
Умирающий ради идеи, естественно зря,
Своей верой делиться со всеми готов бесконечно.
Совершенствуя знания, всех поражая умом,
Оказался при этом махровым, тупым дураком,
Гениальность она в этом мире всегда скоротечна.
Осторожный, как где-то в пустыне, крадущийся лев,
Затаивший дыханье, при виде танцующих дев,
Обнаживший оружие вечных, незримых сражений.
В глубине достигающий самых незримых высот,
Понимающий сложность вибраций особенных нот,
Проявляющий супер крутой плодоводческий гений.
Возгордившийся, просто забывший, что он человек,
Доживающий еле дыша свой коротенький век,
Свой божественный миг, что подаренный вечной вселенной.
Непокорный, на память и время плюющий мутант,
Возомнивший, что буд-то он мысли великий гигант,
Лишь на смертном одре понимающий смысл этот бренный.
Оставляющий после себя горы сожженных тел,
Оправданьем считая, что якобы так он их грел,
Обезумивший ради спасенья, казалось бы вечного мира.
Прошагавши по трупам, он с чистою совестью спит,
Там где нету души, там естественно всё не болит,
В этой гнили корявой его современная сила.
Недостойный, чтоб править на этой несчастной земле,
Свою душу томящий на медленном, адском огне,
В искупленье грехов прожигающий тысячи свечек,
Растворяющий подлостью совесть в церковном вине,
Своей гадостью животворящей несущий в зерне,
Обезумством своим, поджигающий всё человечек.
Задохнувшийся в собственной карме, взрывающий свет,
Создающий на оцепенении супер балет,
Безустанно свою неустанность богам прославляя.
Озверевший от жажды, особенно чей то крови,
Обожающий недра чужой, благородной земли,
Отвратительной слизью своей, всех других поливая.
Осыпающий бомбами, градами, залпом ракет,
Понимающий что-то, из лживых бумажных газет,
Возбуждая себя, поражает тупым откровеньем.
Забирающий жизни, зачем-то уставших любить,
Сам себя обрекающий просто прижизненно гнить,
Одурманенный сладким, таинственным, гоблинским зельем.
Отмирающий вид, заболевший бумажной чумой,
Обалделый, лагающий, злобный и вечно больной,
Похотливый козёл импотенцией всех забавляя,
Усмиряет всех тех, кто ещё хоть на что то горазд,
Угрожает как буд то кого-нибудь якобы сдаст,
Своим рвением гадким опять небогов удивляя.
Развлекает бездарностью супер-великий талант,
Заикается ложью уставший от травли гигант,
Затаивший на всё и на всех свою скорбь и обиду.
Засыпающий вечными снами, где всё не болит,
Пролетающий в вечности, мелкой песчинкой, болид,
Оставляет в фарватере след, только траурной свиты...