Ох, эти переплеты,
Страницы врастопыр!
Свалился с полки Гёте,
Зачитанный до дыр…
Умчался Ходасевич
На болдинский чердак:
В Париже – королевич,
В своей стране – дурак.
Ах, эти экивоки
Протестом на приказ, –
Какие нынче склоки
Предстали без прикрас!
В три миллиарда тóрги,
А за душой – нули.
Какие днесь восторги
Слезами истекли!
И хоть боишься грыжи,
Но, видно, невтерпеж –
О, графоман бесстыжий,
И ты туда же прешь!
Мала моя Россия
Вместить всех подлецов.
Паноптикум? Красильня?
А привкус леденцов
Откуда взялся! Вяжет
И уши и глаза.
На прибалтийских пляжах
Не море, а слеза
Волною в берег плещет.
А дутый бум, как «бам»
Звучит… И рукоплещут
Париж и Амстердам!
Не замечая кражи
(А то «повяжут» нас!),
Мы строим, как нам скажут –
Руками, но без глаз.
Опомниться могли бы,
Да силы воли нет –
О чудо-перегибы
И культы в тридцать лет!
О вдоволь пивший-евший,
Вшей не видавший брат –
Ты, Бруклин обнаглевший,
Чтó – Крымскому не рад?!
Вскричим: «Братки, поверьте!»
И с нар покажем фиг –
Твои пролеты смерти
Малы для наших книг!
Не зная наших каторг,
С подсказками не лезть…
Постскриптум будет краток:
«Самопознанье – честь».
1979