Мне стало совсем привычным восточное долгое лето,
стекающий тонкой струйкой под хлопковой майкой зной,
беззвёздные душные ночи – жары неизбежной гетто,
и мутный хамсин* над пыльной, распаренной мостовой.
Но с этой привычкой споря, мне сон воскрешает память:
хрустально-прозрачное утро снежинкой стучится в окно,
и запах рождественской ёлки, и белая, снежная заметь,
и вытканное перламутром оконное полотно.
* Хамсин – горячий южный ветер, дующий из пустыни, несущий много пыли и песка.