Евгений Феодоров. Звуки

Опыт строфической прозы

1.

Живу,
и ничто так не убеждает меня в моей собственной жизни,
как именно звуки, только звуки…
и больше – ничего.
Звуки стали песчинками перетекающего времени.

Утро капает в сон лёгким звоном синицы.

…………………………………………………………………………………………….

Но скоро, даже слишком скоро
пробуждение насыщается звуками,
как просыпающийся базар или цыганский табор.

Поначалу звуки самостоятельны…
ещё не столкнувшись друг с другом.
И улавливается длительность каждого –
как путеводная нить твоего ожидания…
или всего лишь моей надежды?

Звуки слетаются, сходятся, скапливаются –
и день умножается в хаотических завихрениях звуков.
В водовороте перекрёстка
в узел стягиваются все случившиеся дороги
и расхристанные ветры – все сорок сороков.
Звуки сшибаются – и разлетаются вдребезги.
Звуки лопаются, как мыльные пузыри.
И даже не сами звуки – обломки, осколки звуков,
крошась и цепляясь, уплотняют пространство,
напрягают нервы, мерцают в глаза
и убеждают меня в моей собственной жизни:
жив… жив…

А вечер тщательно штрихуется звуками,
умиротворяя раздёрганные нервы и навязчивую память
и глуша последние завихрения шума
тёплым шуршанием шторки,
двинувшейся слева направо.

Сонно стихает город,
мой город – ристалище звуков.
И холодом обступает одиночество.
Одиночество… до стона, зажатого в горле…
невысказанное… невыразимое… немое…
щурится с высотной пустоты,
вглядываясь в огни осовевшего города.

И ночная тишина, отражаясь сама в себе,
призрачно держится, чуть вздрагивая и колыхаясь,
как чёрная бархатная африканская бабочка –
на синих иголках – под стеклом – в кажущейся вечности…
или как твой силуэт в бессонном окне… когда-то…


2.

… как же обычно… изо дня в день…
давно ли… недавно ль… именно звуки,
только звуки… и больше ничего… но они
имитируют время, мгновенно свидетельствуют и отвлекают,
прокалывают любую мысль и наркотически дурманят,
настораживают – обещая и не обещая – настораживают…
и толкутся, мельтешат… и рассеиваются…
словно жизнь моя,
отрешившись от прошлого с твоим окном,
цедит сквозь пальцы песчинки истекающего времени –
и уже никуда не торопится.

Мои стены пронизаны пыльцой звуков.
В каждой пылинке каждого звука – зародыш слова.
И слово – в звуках,
как рыба в плотной серебряной чешуе.
…………………………………………………………………………………….

Все слова сказаны и пропеты.
А то, что не высказалось, - рассыпалось и разлетелось.
Сегодня – звуки отдельны
и как бы независимы друг от друга.
Но в каждом – попытка, всплеск, отголосок.
Но в каждом – признак, оттенок… и случайность,
как случайна и сама жизнь,
выплеснувшись однажды на сушу
в попытке породить Слово…
но только звуки, именно звуки…
и больше ничего.


3.

Короткий лай пса в подъезде…
или крик убегающего ребёнка…
или взрыкиванье мотора во дворе…
или нудный постук забиваемых свай…

Плашмя упала книга,
стоявшая на вольтеровском стуле, -
захлопнулась непрочитанная страница.
А вздрогнувший тонкостенный стакан
породил мгновенно брызнувшее эхо -
эхо ярче тысячи кошачьих глаз.
… И тишина – вроде рассыпанной соли.

В зиме – на корявой и белой дороге к полюсу,
если там можно что-то назвать дорогой,
в ледяной пустыне, окаменевшей от стуж и ветров,
один-единственный звук,
возникая в разнесённом метелью пространстве,
впивается в незащищённое сознание
сигналом опасности,
как если бы смерть
протянула свой блестящий и острый коготок.

Но чтобы расслышать каплю…
какое же страшное запустение,
если между югом и севером
слышна, как пуля, сорвавшаяся капля.


4.

В памяти – праздником – день –
однажды весной.
Воспоминанья беззвучны, но не безмолвны.
Душа снова объята словами.
Слова сплетаются в музыку.
И я знаю:
благодаря жизни и рождению
и вопреки смерти и беспамятству
родятся и родятся слова, собирая по зёрнышку всё,
что рассыпалось и разлетелось,
разлетается и рассыпается,
что ещё, может быть, обрушится и разлетится.

Я живу.
По звуку, по вздоху, по капле – вспоминаю тебя…
словно иду по тихой, едва слышной ниточке
твоего ожидания…
или всего лишь вслед за своей надеждой?

На столе, обняв телефон,
спит белый кот.

И в короткий предутренний сон
снова прилетит синица.