Ему было очень больно. Очень-очень больно. Он – это Эрик, молодой парень лет двадцати трех. Вчера в баре парень выпил лишнего, да и драка с байкерами совершенно не пошла ему на пользу. Сейчас на часах было 16:31, а Эрик только продрал глаза. Адски болела голова, да и тело не уступало ей. Подняться с кровати казалось такой невыполнимой целью, что он предпочел даже не пытаться, а остаться в объятиях одеяла, медленно приходя в себя и потихоньку восстанавливая в памяти сегодняшнюю ночь. «Погулял, так погулял,» - подумал парень, закряхтел и начал искать мобильник. Спустя пару минут, он обнаружил телефон у себя под боком и поднес к лицу. 3 пропущенных. От Алисы, Лиззи и мамы. «Что им всем нужно??» - пробурчал Эрик, медленно осознавая, что сейчас наступит самое страшное – ему все таки придется. «Вот они минусы жизни в одиночестве», - думал он, - «После знатной пьянки никто даже водички не принесет. Ну, или пивка». Совершив усилие, парень все же встал, добрел до кухни и в два глотка осушил графин воды. Полегчало. «Ну что же», - громко, будто его кто-то слышит, сказал Эрик, садясь в кресло и закуривая, - «Может после этой ночи я смогу написать что-нибудь путное!» Он курил и смотрел на город, который уже начал доживать этот рабочий день. Понимая, что времени особо нет, ведь сроки не ждут, парень с неохотой поднялся, принял душ, закинул в себя пару бутербродов с ветчиной и сыром и сел за ноутбук. В принципе, ему было понятно, что это бесполезно, но ведь попытка - не пытка. Ему не писалось. Вот уже четвертый месяц он был в апатии. Не мог выдавить из себя ни строчки, и его это ужасно угнетало. Он перепробовал все: выезды на природу, встречи с друзьями, табак, алкоголь, наркотики… Ничего не помогало. Лист так и оставался ангельски чистым. Или дьявольски. Как для кого. Еще и Лиззи его не понимала. «Глупая», - проворчал Эрик, вспомнив о своей девушке. Это все, что он сейчас хотел о ней сказать. Она раздражала его, как и всё вокруг, когда у парня что-то не получалась. А уж сейчас-то тем более. Он хотел было написать что-то в заметках, но опять наткнулся на пропущенные. Алиса, Лиззи, мама. «Ну ладно», - рассуждал парень, оттягивая момент очередного осознания своей бездарности, - «Зачем звонила Лиззи, я еще могу понять. Алиса? Хм, может быть ей опять понадобились мои книги или ей не с кем было выпить кофе. Мама… Что ей нужно?»
Эрика выводила из себя чрезмерная забота матери. Если говорить привычным для парня языком - просто ужасно бесила. Еще в детстве, когда все ребята уже бегали в одних толстовках, мама кутала его в шарф и шапку. Она любила его. И он понимал это. И тоже ее любил. По-своему, конечно, любил. Но сейчас его просто жутко взбесил ее звонок. Она была совершенно другой, как-будто сделана из другого теста. Не понимала того, что он писал. Просто хвалила, не вникая. Как же обидно ему было от этого. Раньше было. Сейчас Эрик уже просто привык, что его очередная книга будет стоять у матери на полке, и она каждый раз при встрече будет ее хвалить, но так и не откроет. Никогда. Такие уж у них были отношения. И не было смысла даже заводить речь о «творческом кризисе». А что говорить? Мать не хотела разбираться в этом. Даже само словосочетание «творческий кризис» вызывало у нее легкий испуг и дрожь по телу. От непонимания, естественно. Она просто хлопала глазами, когда Эрик в очередной раз жаловался на недостаток свежих идей. В общем, если опустить ненужные детали и подытожить, она совершенно его не понимала. Просто любила. Но в данный период времени ему этого оказалось катастрофически мало.
«Надо перезвонить Алисе», - решил парень, поморщившись от боли. Вчера ему рассекли бровь, и почему-то именно сейчас она начала кровоточить. Одной рукой набирая номер, Эрик сделал примочку и снова уселся за компьютер. На экране белел чистый лист. Если бы не баснословная стоимость ноутбука, он тотчас полетел бы с одиннадцатого этажа к чертям собачьим.
«Алло!» - легкое щебетание, внезапно появившееся в трубке, немного напугало парня. Эрик вздрогнул, ведь уже и забыл, что кому-то звонит. Опять отвлекся. Все как обычно. «Я слушаю Вас», - настойчиво произнесли в трубке, давая понять, что время не ждет. «Да, алло, Алиса, извини, это я, Эрик», - торопливо произнес молодой человек, боясь, что девушка положит трубку, и он зря потратил на этот звонок свое драгоценное время. «А, дорогой, здравствуй!» - тут же переменился голос, становясь ангельски нежным. Ее голос окутывал и погружал, заставлял задуматься и при этом очищал так, как не очищает исповедь, – «Ты оклемался?» «Откуда она знает о вчерашнем?!» - удивился Эрик, но виду не подал, вопросов не задавал и даже интонация не поменял, оставив ее таким же скучно-усталой, - «Да, пойдет. Ты вчера мне звонила, что-то случилось?» Тут он услышал, что кто-то звонит ему по второй линии. Это была Лиззи. «Прости, дорогая, даже слышать тебя не хочу», - мысленно извинился Эрик, сбросил ее звонок и продолжил слушать щебетанье Алисы. «Может, встретимся сегодня около девяти?» - тем временем спросила девушка. Парень посмотрел на чистый лист перед глазами, глянул в зеркало, ужаснулся, понял, что ему нужно взбодриться и проветриться и, после еще пятисекундного раздумья, согласился.
Эрик вальяжно развалился в кресле около окна, в одном из лучших ресторанов города, жестом подозвал официанта и заказал самое дорогое вино. Томно вздохнув, он, не выходя из образа, посмотрел куда-то вглубь простиравшегося под ним города. Сидя на двадцать первом этаже очень удобно смотреть на город. Порядком надоевший ему город. Но даже напускной пафос и привычная ему томность не могли скрыть волнения. Парень каждые десять секунд смотрел на часы и нервно тарабанил пальцами по столу. «Ну, где же она?» - подумал Эрик и тут же услышал над ухом знакомый голос.
- Привет! – обернувшись, он увидел такую родную фигуру, закутавшуюся в черное пальто и ярко-желтый шарф. Да, она умела удивлять. По крайней мере, его.
- Алиса, рад тебя видеть, как твои дела? – улыбнулся молодой человек, галантно вскакивая, чтобы помочь снять пальто.
- Да я-то в полном порядке, а вот твое состояние меня беспокоит. Ты уже второй месяц шатаешься по каким-то сомнительным барам. Не звонишь, не пишешь. Ты замкнулся в себе, похудел, осунулся! Что случилось?!
Эх, если бы она знала… Если бы она хоть что-то знала или пыталась узнать. Ведь все ее вопросы не более, чем банальная вежливость. Банальная вежливость.
- Все хорошо, правда, мне просто надо было разобраться в себе, в своем творчестве, в этом мире! – скованно улыбнувшись, сказал Эрик. – Расскажи лучше…
Они болтали около сорока минут, после чего, клюнув его в щеку, Алиса умчалась в очередной бар, к очередному мудаку. Парень еще немного посидел, посмотрел на огни давно нелюбимого города, выпил пару чашек кофе и наконец решил, что пора бы собираться.
Выйдя из здания и сев в машину, он услышал звук приходящей смс. Эрик взял телефон в руки и увидел 2 пропущенных: от Лиззи и от мамы (все как обычно) и смс от Алисы. В смс было всего 3 предложения: «Я очень переживаю за тебя! Мне кажется, тебя что-то гложет! Знай, что ты можешь рассказать мне все!»
О, как он хотел написать ей все, что его мучило. Как мечтал парень, чтобы хоть кто-то его выслушал, да не просто выслушал, а понял. Просто банально посочувствовал. Он безумно хотел написать ей, как ему не пишется, не пьется, не плачется, не живется, не существуется… О том, как он с каждым разом все больше и больше сдерживается, чтобы не разбить этот чертов ноутбук, в котором нет и строчки новых мыслей. Он мечтал написать и писал, о том, как это ужасно, когда город, некогда такой любимый и родной, с каждым днем становится тебе все омерзительнее и омерзительнее. О том, как ему больно. Он строчил ей, как хочет прямо сейчас рвануть в аэропорт и купить билет на ближайший рейс. И уже через час лететь непонятно куда, непонятно зачем, но лететь и чувствовать себя абсолютно счастливым. Лететь в тот рай, где никто тебя не знает. Где новая жизнь. Он был бы безмерно счастлив рассказать ей о том, как хотел бы, чтобы мать и девушка понимали его. Или хотя бы просто не трогали сейчас. Или просто все растворились где-нибудь. Написать, как он их любит и ненавидит одновременно. Написать, как ему больно. И он писал.
Но в итоге, как обычно происходит в таких ситуациях, парень оставил в смс одно слово и отправил ее Алисе. «Спасибо». Простое и скучное «Спасибо». Как всегда. Зачем кому-то твои проблемы и переживания, если даже тебе самому они не нужны? Эрик кинул трубку на заднее сиденье, сбросив между делом пару звонков от мамы, и помчался прочь отсюда.
Он ехал, куда глаза глядят и дальше. Как же хотел парень сейчас оказаться за 10000 километров отсюда, с новым номером телефона и новой жизнью. Молил Бога об этом. И ехал, ехал, ехал. Дома он оказался около трех часов ночи и сразу же завалился спать. Никто в этом мире его не понимал. А у него даже собаки не было, чтобы всплакнуть на чьем-то плече. Даже собаки.
Утром, если 12 часов – это утро, Эрик продрал глаза и сразу захотел забыться. Опять уснуть, надолго. Все тело ныло, непонятно от чего. Душа ныла еще больше. Хотя, куда больше.. Но парень пересилил себя, встал, сделал кофе и сел на свое привычное место. За ноутбук. На телефоне 12 пропущенных. Лиззи, мама, опять Лиззи, какие-то неизвестные номера. Голосовые сообщения, которые он решил прослушать вечером. Неужели они действительно не понимают, что ему нужно писать? Нужно вылить все, что у него накопилось внутри на бумагу. Поделиться этим хоть с кем-то. Иначе он просто задохнется. Просто сдуется, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Просто свихнется.
Но день прошел в привычной апатии. Не было в его жизни такого момента, который перевернул бы все. А как же он был нужен. В общем, этот четверг ничем не отличался от других четвергов, да и от других дней недели он как-то тоже не особо отличался. Однотипные дни. То, чего он боялся больше всего в жизни, теперь стало этой самой жизнью. Напиться или повеситься?
17:44. Том уже начал собираться домой, смена заканчивалась через 16 минут. Он надеялся проскочить и больше никуда не ездить. Но буквально за 2 минуты до конца смены зазвонил телефон и в комнату ворвался его напарник Эд.
- Том, Том, срочный случай, сердечный приступ, можем не успеть, поехали!
Мужчина даже подумать уже не мог о доме. Чужие жизни превыше его самой. Когда знакомые пытались втолковать ему, что так жить нельзя, он просто отмахивался. Как вообще может существовать фраза «Нельзя так жить». А если я хочу? Если я не могу по-другому? Не могу, не умею, не считаю нужным. Тоже самое, что ежедневно рассказывать собаке, что правильно вилять хвостом не слева направо, а справа налево. Так правильно, и хоть убей их всех, они не отступят. А собаке что? Стоит, смотрит на них и даже не понимает, чего эти люди от нее хотят. А чем мы лучше собак?
Нужно ехать. Беккер стрит, 13. Вперед.
- Начинай обратный отсчет, - проорал Том, запрыгивая и заводя машину, - за 15 минут управимся, Эд! Он был уверен в себе. В себе, окружающем мире, жизни и самом мироздании. «А зачем иначе жить, если не быть уверенным?» - любимый его вопрос, которым он парировал и практически сразу прекращал любую философско-пьяную дискуссию.
Эрик лежал в кровати и жалел себя. Ох, как же любил он этим заниматься. Лежать и выискивать в своей жизни маленькие «трещинки и царапинки», чтобы раздуть их «до колотых ран, с огромной потерей крови». Ему становилось хуже, что-то ужасно болело справа, где эта чертова выдуманная душа. Да чтобы ее не было. Хотя, ее, наверное, и нет.. За день он пропустил еще пару звонков от Лиззи. Но сейчас он почему-то решил перезвонить. Странно, недоступен. «Ладно, - пожал плечами молодой человек, - послушаю, что она там наболтала». Неслышным фоном шли новости на главном канале, и лаяла соседская собака, пока Эрик разбирался, как прослушать голосовые. Нашел. Включил. Услышал всего 2 слова, которые привели его в небывалый восторг. Эрик услышал то, что так давно хотел услышать. Или просто убедил себя, что хотел. «Я беременна», - радостно прокричала в трубку Лиззи, и сообщение резко оборвалось. Как же он любил ее. Не так, как… В прочем, это уже совершенно неважно! Он безмерно ее любил и будет любить всю жизнь! По крайней мере, она так будет считать. А этого достаточно.
- Эд, я же говорил тебе, успеем! – смеясь, кричал Том. Из-за шума машины его было плохо слышно. – Осталось еще 4 минуты, а ехать нам от силы 2. Надо мигалку включить, а то там вроде красный намечается. Что-то не хочется мне стоять на светофоре. Проскочим, не боись, - усмехнулся мужчина, видя, как побледнел его напарник.
Эрик был вне себя от радости. Он звонил по очереди то будущей жене, то матери, которую он так резко захотел видеть. И вообще, ничего ее забота не лишняя, очень даже к месту. Но абоненты были не доступны. «Странно», - промелькнуло в голове у Эрика, но он даже не придал этому значения. Даже не придал значения, понимаете? Он просто очень счастливый уснул часов в 10, крепким, младенческим сном.
Если бы он знал, что проснувшись утром, он узнает, что Лиззи, их будущий ребенок и его мать погибли в разбившейся скорой помощи. Он ведь даже не предполагал, что у матери проблемы с сердцем. Когда он с ней последний раз разговаривал? А Лиззи знала. Знала, что нужна операция, знала, насколько это опасно. Фура не успела затормозить и вылетела на перекресток, сбив летящую в больницу машину. Водитель фуры не получил серьезных травм, а вот в машине скорой помощи ушли на Страшный суд сразу 5 душ.
Если бы Эрик знал, что такое больно.. Если бы он только знал.