Я уже не пытаюсь угнаться
за строкой, уносящейся вскачь:
ей привился азарт папарацци
и подростков, играющих в мяч.
Что-то с речью моей приключилось
на привалах остуженных лет:
так легко уминается в силос
и, как кубок, горит на просвет
то, что раньше репьем донимало
и бесило цветной слепотой.
А написано нынче немало,
и неясно, кто вымолвит: "Стой!"