ГЛАВА ПЕРВАЯ «Дружба»
Домик был кривенький, низенький, серенький. Обветшалая крыша сползла на окошки как шапка на глаза. Но из окошек всё еще много было видно: садик, где раскорячились яблони и груши, огород, заросший роскошными лопухами и старенький колодец, к которому сквозь высокую траву вела узенькая тропинка.
Недалеко, буквально в двухстах шагах, высился сытый каменный дом, добротно крытый (ни дать не взять – фуражка на офицере), с большими окнами. Правда, из-за сплошного забора не было видно, какой там сад, огород, есть ли колодец. Но, понятно, что там было сыто, крепко и жили.
Жил в каменном доме бывший генерал, а теперь просто серьёзный человек Иван Антонович Радейский. Строгого воспитания, привыкший действовать, он всё же не был чужд маленьким радостям, свойственным людям, проводящим большую часть жизни в исполнении указаний. А именно – любил дружескую непринуждённую беседу, и всё такое. Так Иван Антонович любил баню.
А баня была – всем баням баня. По вечерам, к обласканным закатом облакам поднимался дымок – топилась печь, готовя хозяину крепко жаркое удовольствие. Принял гостей, позвал бы попариться Иван Антонович – да вот гостей-то и не из кого было звать. Лучшие друзья его разъехались по разным сторонам – кто в Америку, кто на Алтай.
Вот и решил он однажды навестить соседа, что жил в двухстах шагах, рядом.
Ах! Да! Кто жил в домике со сползшей крышей? Что за человек? Каких взглядов? Какого возраста? И почему так запустил он своё жилище, сад, огород – будто и не заинтересован был в хозяйстве своём и жизни вообще?
Звали его Андрей.
Просто Андрей. Отчеств он не признавал, а если и называл кого, то по необходимости.
Это как раз и облегчило их знакомство.
По началу, Иван Антонович смутился вроде: не привык он, чтобы ему «тыкали». Но, поскольку он и сам большинству говорил «ты», то вскоре не чувствовал никакого стеснения и обиды.
Они были знакомы уже 7 дней. Иван Антонович, как человек решительный, заходил без приглашения, да Андрей и не был против.
- Здорово, брат, сосед!
- Привет. Ты что так рано?
- Так ведь полдень! У меня таджики в семь за работой уже. Да и я кое-что успел. Смотри.
Иван Антонович положил на стол (худой стол, качался, да и клеёнка на нём – будто вторую жизнь живёт) положил на стол свёрток.
- Что там?
- Да ты не спеши. Давай, сосед чаю. Скоро обедать, но чай обеду не помеха.
Андрей вскипятил воду, поставил чашки, в каждую по пакетику чая и кипятку, и сахар на столе. И печенье в старенькой – руки вон, сломанные прутья! – корзинке.
- Вот. – уселся Иван Антонович, - Успел-таки съездить к станции, и привез тебе.
- Что?
- Да вот теперь разверни.
Андрей развернул. Ружьё.
- Это что же? На станции теперь ружья продают?
- Да нет, - всфыркнул в усы Иван Антонович, - там, на станции почта. Вот посылка и пришла. Я уже всё проверил, осмотрел – всё как надо. Дарю.
Молчание. Курил Андрей. «Эко куда завело. 7 дней знакомы, и тут... Да…», молчал Андрей, курил. Молчал и Иван Антонович, чуть улыбался, правда. Знать, своя мысль была у него на уме.
- На охоту. На охоту мы с тобой, Андрей, пойдём. Нечего штаны просиживать. Сейчас сезон. Да ты и не представляешь, как это вольготно. Впечатлений – на год!
- Иван! Да я и таракана-то не обижу! А тут – охота. Нет, Иван, спасибо, но…
Андрей замолчал, что-то обдумывая.
- А зачем? Ну съезди сам. В удовольствие. Ты любишь, ты человек военный, а я нет.
Иван Антонович встал, прошёлся взад-вперёд по маленькой кухоньке:
- Что ты за человек, Андрей!? 7 дней знакомы. В бане парились. Разговоры разговаривали. Ну да, ты гуманитарий. Ну да. Живёшь по-своему. Но жизнь-то проходит. Что ты здесь, в своей избушке видишь? Где желанье нового? Жажда, так сказать, впечатлений? Вот, клеёнка у тебя старая. Мебель – даже не чиненая, а надо.
- Крыша! – он хлопнул рукой по столу – Крыша! И та почти свалилась. А сад, а огород! Да я бы сюда таджиков нагнал – 2 дня – всё готово!
Он говорил, а Андрей смотрел то на него, то на ружье – лежало на столе, поблёскивая так себе, но источая жгучую, убийственную силу. Всё же Андрей был мужчина, и манило его оружие, и сам не знал куда, зачем, но хотелось в ход пустить.
-Лады! Добро, сосед. Пойдём!
Иван Антонович сел и улыбался:
- Вот и ладно! Вот и ожил, брат! Завтра же поутру и пойдём. Браконьерничать. – Генерал засмеялся, будто перед боем.
Комары да слепни не успевали за ними. То есть успевали, но были прибиты, так что ходьба была без укусов, но сердечно быстрой. И в голове у Андрея стучало что-то вроде: «Бум-дрр-ох-ведь-бум-дрр-ох-ведь”. Большими шагами, ломая ветки старые, шёл вперёд Иван Антонович:
-Давай, Андрюша! Сейчас до места дойдём, а там место! – всем местам место! Мне лесник здешний рассказал. Птицы – немеряно!
Шёл генерал, держа наизломе ружьё, бойко. Шёл за ним, сопя, Андрей - спотыкался, ругался про себя, но шёл.
Вот озеро.
- Вот озеро! – шепнул Иван Антонович. – Красота-то какая! Ты оставайся здесь, а я обойду. Крикну уткой – наизготове. Знаешь, как утка-то?
Андрей кивнул.
- Ну вот. Бить на взлёте. Ах! Собаки нет. Был у меня пёс – всем псам пёс! Да ладно. Крикну, в общем, и будь готов. Догнал?
- Да.
-Ну и ладно.
Иван Антонович ушёл в кусты, пропал. И остался Андрей один со своим ружьём. «Зачем всё это? Не буду я птицу бить. Пусть Иван – ему нравится. В воздух пальну. В небо».
Вдруг справа зашуршало, и из кустов показались глаза, потом лицо, а потом голос:
- Простите! Простите… Вы один?
Андрей онемел. Женщина в кустах. Сказать-то, что?
- Да.
- Простите. Я всю ночь здесь. Заблудилась. Я не одета, только купальник. Замёрзла. Даже не знаю, где я. Гуляли. Шумно. А потом пошла купаться. И вот, когда выбралась – всё незнакомо. Невероятно!
- Выходите! Бояться нечего. Я женат! – соврал Андрей.
Она вышла. Действительно, только купальник. А холодно. И хороша. У Андрея и в мыслях не было ничего такого. Он и птицу бить не собирался, а уж до женщин – тем более! Но…
- Кряк-кряк! – раздалось по озеру. – Знать, Иван знак подаёт. Глупая ситуация – голая почти женщина и стрелять надо. Откуда-то встрепенулись утки – много! Андрей, просто подняв ружьё вверх, грохнул. Женщина присела.
Теперь пора заняться гостьей, подумал Андрей. Он не рассчитывал на участие Иван Антоновича, ведь охота – дело святое, какие тут бабы! – и потому обратился к испуганному существу:
- Как вы?
- Нормально. Вы промахнулись?
Андрей снял с себя куртку и протянул незнакомке:
- Я и не хотел.
Он молчал.
- Послушайте. Я ведь без высшего образования. Вам со мной скучно будет! – говорил и думал: «Ну не идиот ли, что несу?». Говорил.
Да! Надо сказать, что пусть сад его был заросший, сам Андрей заросшим не был. Брился он каждый день и выглядел, поэтому молодо и свежо.
- Вы меня смущаете! Своей… наготой? Не знаю. Я смущен. У меня здесь приятель, сосед. Он военный, - зачем-то добавил Андрей. – Вот охота кончится, и давайте ко мне. Я вас чаем напою, там уж вы и решите, куда вам ехать. И ехать ли… - здесь интонация Андрея совсем потухла, и была скорее вопросительной. Не бывало такого с Андреем.
- Эй! Что же ты, кабан неповоротливый! Такую тучу тебе пугнул! А ты? – Генерал, продравшись сквозь кусты, замер:
- Прошу прощения. Иван Антонович Радейский. Честь имею. И… - он был в замешательстве.
Охота не удалась. Несмотря на генеральский чин, на расположенье лесника, на славную погоду – не удалась. Возвращались втроём.
«Тоже – добыча!» - думал генерал.
Неизвестно, что думала женщина.
«Что делать?» - думал Андрей.
А пришли к маленькому домику. Нет объяснений, почему.
- Располагайтесь. – Андрей сам не знал, где гостье можно расположиться. Но тут на подмогу генерал:
- В двухстах шагах мой дом. Там ванна и всё такое… А потом можно обратно. – заключил генерал.
- Ну да, - эхом ответил Андрей.
- Да. Принять душ мне не помешало бы. Вы оба так добры, - гостья, не смущаясь, последовала за Иваном Антоновичем.
Вот живёт бобыль-бобылём русский человек. Ни от кого не зависим, делает, что хочет. Да вдруг стуканёт в дом некая оказия, и думай, что делать, как помочь. И сна нет, и день короток, да и средств не в избытке. Андрей то воду кипятил, то постель перестилал – одна кровать, и на одного и холостяцкая, но бельё чистое было. То выходил во двор, смотреть. Волновался. От чего? Жил столько – не тужил. А тут…
Вернулись. Закутанная в атласный, подбитый войлоком бордовый Иван Антоновича халат, она была как хозяйка, по-домашнему с мокрыми волосами. Пусть и независимая, смеющаяся, вольная – но как бы хозяйка.
- А где же чай? Андрей Ильич?
«Откуда она знает моё отчество? Да ведь и Иван не знает. Откуда?» - залихорадило Андрея.
Он молча расставил чашки, положил пакетики, поставил сахар, печенье. Но мысль свербила. Гостья уселась.
- Да вы, Андрей, не беспокойтесь. Можно, я буду называть вас так – Андрей?
- Да, да. Конечно. Я же сразу сказал. Но скажите. Как вы моё отчество узнали?
Молчание за столом.
- Андрей. Я твоя сестра. Причем, родная. Я выдумала все, насчет гуляний, что заблудилась. Я живу в доме, что за Иван Антонычем через один. Сняла на полгода. Нашла тебя через интернет – есть база данных. Трудно было, но нашла.
Она улыбнулась, а у Иван Антоновича от сердца отлегло.
- Я искала тебя так долго! Ведь ты да я – всё, что от семьи осталось. И знала, что ты бобыль-бобылём, что неприкаянный. А я – что? Я молода, не замужем, а присматривать за братом – святое дело. Да ты не бойся. Я твой мир не нарушу. Но жить вместе будем.
Совсем просиял Иван Антонович:
- Ох ты! Ух ты! Какая интрига-то! Ух ты!
Совсем ничего не понял Андрей: «Что? Кто? Как?»:
- Простите. Прости, в смысле… А как тебя зовут? И вообще…
- Вера. Меня зовут Вера Ильинична. – она нежно смотрела в глаза брата, жмурившегося, совершенно ошарашенного происходящим.
- Я сейчас. – Андрей вышел на крыльцо, присел. И не знал: смеяться или плакать. Вообще, что это? Неожиданно всё…
Жили уже месяц. Генерал наведывался – всегда подтянут, выбрит (кроме усов) и бодр. И уже не «Андрюха, Андрей», а «Андрей Ильич!» - каждое утро будило сонных. Таджики сделали своё дело: трава выкошена даже из-под снега (чудо-работники!), деревья подпёрты, забор поправлен, да и дом, крыша, то есть, поправлена, и дом в покое. Мебель, что не надо, вынесена и сожжена. Всякие пауки – долой! Зажил Андрей. Сестра его бродила вечерами с Иваном Антоновичем. Но возвращались не поздно. Всякий раз готов ужин был – Андрей старался.
Съездили в город. Выправили прописку, как надо – сестра приехала. Жить будем! – спокойно постукивало сердце.
-----------
Кто такие риэлторы и чёрные копатели Андрей, конечно, знал, но особенно не вдавался. Эти понятия он не то, чтобы не отличал друг от друга – просто они были не из его жизни.
Однажды заезжала черная машина. Фотографировали чего-то, как бы для себя. И что? – места красивые. Но вообще местами этими никто особо не интересовался.
И вот опять, уже под конец зимы, приехала такая же, похожая, машина и встала у забора.
Погудели. Андрей посмотрел в окно – чужая машина, в ней кто-то. Этот кто-то высунулся:
- Эй! Хозяева!
Андрей вышел.
- Я хозяин, что такое?
- У вас тут живет Вера?
Снег – не снег, холод – не холод, но что-то сдавило неожиданным, будто из бани в прорубь, всё существо Андрея.
- Что?
- Вера! – мужчина уже шел к калитке.
-Эй, эй! Подождите! Кого вы ищете?
- Жену свою, Веру. Она ведь здесь сейчас? Так? А ты кто?
- Простите, а Вы кто? Подождите, не входите, я сам выйду.
Андрей встал напротив мужчины, чувствуя, почему-то, себя как пешка перед ферзем:
- Вы кто? – повторил Андрей.
- Слушай, мне сейчас не до знакомств. Вера здесь? Я с тебя даже пыль стирать не буду – либо пропустишь, либо я сам войду. А потом и с тобой поговорю. – Он попытался отодвинуть Андрея, но тот не поддался – будто камнем в землю врос.
- Ты что, мужик, намагниченный? – засмеялся, да ещё раз попробовал: ни с места, – Слушай, тебя как зовут?
- Андрей.
- Так вот, Андрей. Я знаю, что здесь моя жена, и я приехал за ней.
-Ждите здесь. – Андрей закрыл калитку.
В доме был полный шухер. Андрей мало того, что с трудом открыл дверь, да ещё, войдя в сенцы увидел Веру с двустволкой. Нацеленной ему в грудь.
- Вера? Кто эти люди? Опусти. Ты со мной. Дай сюда. – Она отдала ружьё. Андрей сломал, посмотрел – патронов нет.
- Вера, там, на кухне в тумбочке коробка с…
Она уже метнулась. Вернулась. Лихорадясь:
- Вот, вот, вот. Не пускай их!
- Кто это?! – Андрей делал всё как учили когда-то, механически, быстро. Он уже знал, куда её спрятать, куда самому пристроиться, он уже знал, что будет и что делать. Хотя не понимал, что происходит.
--------------
Иван Антонович, по-обыкновению, утром занимался хозяйственными делами: «Ты, Мурат Гаджибекович, сейчас это говно руками соберёшь, или солдатам своим скажи, мне без разницы, но чтобы к полудню здесь как на плацу было! Ясно?».
Вот в этот момент и бахнуло. Рядом. Ухо определило – дробью, метрах в двухстах. Ох, бежал Иван. Ох, шипел на туземцев: «Бегом, мерзавцы, за мной, бегом! Ложись! ». У Андреевой избы – трое или четверо за джипом. Из окна – ствол. «Вера, Андрей» - било в голову генерала.
- Рассредоточиться! Ах, в твою голову! Мурат! Мурат, слева! А эти – двое с тобой, а эти со мной.
Происходило быстро, но там с ним были солдаты, а здесь – просто ребята рабочие, голые руки. Однако увидел он, у нескольких были – железки, арматура? – не до того:
- Тихо. Не вставать, понял? Лежать, понял? – Иван знаками показал, да ребята и так всё поняли.
Они залегли под елями на спуске, метров 30-40 до машины. «Что теперь? Что теперь?» - стучало в голове. – «Их трое-четверо. Вооружены. Куда же я ребятишек под них?..». Шёпотом:
- Лежите. Тихо.
- Э-Э-Э, господа! А есть ли у вас огонёк? – совершенно пьяный ковылял к машине Иван, ну пьянь подзаборная, в грязи, в снегу, - Есть, говорю, чего? А то… Ой! А покурить? – Иван приближался к джипу.
- Стой, отец! Иди на … отсюда! На …! Уйди на …! – кричали, махали ему.
Метров 20 оставалось, как споткнулся, повалился. Из-под руки видно: не торопятся. Ни ломиться, ни палить. Пара минут есть. «Эх, поймёт ли Андрюха, что есть время? Веру с собой – и задами? А что на задах? Может, и там они? Но там есть Мурат. Ох! Да ведь он пустой! Руки голые». За пару секунд принял решение.
- Э-Э-Э! Помоги… те. – он пополз к машине, мразь-мразью, пьянь-пьянью: «Ещё 5 минут отвлечь. Ну, беги, Андрюха! Придумай сам что-нибудь!».
– Помоги… сынок! Дай покурить! А то я запою! Знаешь как я пою? – во всю глотку орал Иван, чтобы Андрей понял, сообразил, что делать.
Да Андрей и так уже всё сделал. И больше боялся, за Иван Антоновича.
И тут случилось неожиданное. Вера шла неспешно к калитке. И Андрею и Иван Антоновичу неслышно было, что она сказала, но высокий, тот самый мужчина из джипа говорил с ней. Пытался взять её за плечо, но она не дала. Видно было, что спорили.
--------
Мужчина (представился Владимиром) пил чай, поглядывая то, на Веру, то на Андрея, то на Ивана Антоновича (а тот уходить не собирался) – и, жуя печенье молвил:
- Что ж вы это? У живого мужа жену воровать? Сами-то понимаете?
У Андрея руки не тряслись, но он как заведённый до сих пор был, молчал. А вот Иван Антонович вступил:
- Вы своих бы разоружили и сказали: «фу». Я тогда и своим потише сказал бы, а так… Пока чего ещё о чем разговаривать?- Хлопцы! Как там гости!?
Вошел Мурат:
- Нормально всё. Курим.
- Ну и кури. Да смотри.
- Так вот. – обратился он к мужчине, - Какой же ты муж, ежели нам с Андреем Вера сказала, что не замужем она? Паспорт я сам видел. Ты кто сам-то? В жизни всякое бывает – так давай я рассмотрю.
- Почему вы…так? – с уважением начал незванный.
- Так. Так. Потому что я здесь как судья, можно сказать. Последняя ипостась, перед Богом. Все власти здесь подо мной. А ты, гляди и не разузнал? – с нехорошей хитринкой смотрел генерал. – Прежде чем лезть сюда и не выяснил что к чему? – генерал потихоньку раздражался, - не, сука тебя в хвост, проверил кто и зачем здесь, кто и с кем здесь, кто!? – генерал громыхнул кулаком по столу – тарелки брякнули, присели и еще раз брякнули – кто, говори, тебя, кота сукиного, надоумил? Зачем? Что? Быстро!
Переусердствовал Иван Антонович. Силён человек, да век короток. Стар стал, не то, что в прежнее время. За сердце схватился и сел. Вера помогла ему перейти на кровать и зашуршала чем-то. А гость поднялся:
- Ну знаешь, Вера!
- Тихо. – Андрей тоже встал. – Тихо. Теперь по порядку. Вы – кто? За ним будешь отвечать ты, Вера. Ты – кто? Что здесь происходит?
- А то, что милицию сейчас вызову и всё!
- Я здесь вся милиция! – подал голос Иван Антонович, да, ослабев, опять замолк.
- Так кто вы? Причем здесь ваша жена? Вера! Ты действительно знаешь этого человека? Нет, то, что ты с ним знакома, я уже понял, но – он твой муж?
- Ох! Я встану! – хрипел Иван Антонович. – Встану, и разбор по фактам. – Иван Антонович сел на кровати, и, глядя мутноватыми от усталости глазами, прямо в глаза мужчине произнес:
- Имя? Ваше имя?
- А ваше?
- Ты сперва мне ответь, сучёнок. А затем и я представлюсь. А иначе – твоих мои положат, а потом я над тобой допрос по всей форме сделаю. Ты не смотри, что я не при регалиях! Я – боевой генерал, такие как ты у меня сапоги чистили. Имя!
- Вижу, что разговор не продолжится. Вот что, Вера, одевайся и выходи. А вы, Андрей, пожалуйста, покажите свой паспорт.
Вот что значит молодая женщина, не желающая делать что-либо из-под палки – не важно, чьей! – Вера встала и ушла. Во двор.
В доме происходило. Но закончилось быстро. Как после сказал Иван Антонович – посмотрим, что дальше. Однако, Вера села в машину и уехала с этими.
Сели на кухоньке, Андрей и генерал. Иван Антонович расставил сначала чашки, а потом лучше водки. Да и давай думать: а что это было?
И много дней они не встречались. Скоро начали опять заходить друг ко другу. И вот однажды… Да. Вот этого и ждал каждый. Да. И вот, однажды…
ГЛАВА ВТОРАЯ «Попугай»
Никто не может сказать, о чём думает попугай, попав в руки к случайному хозяину. Если вы читали (скорее всего, читали) предыдущую главу, то знаете, что живут рядом два совершенно разных человека, разных, но в то же время похожих очень. Рядом. Живут. И вдруг. Попугай. Он появился ниоткуда. Прямо в окно генералу. И орал. Генерал принял. Но самки – а тот был самец – самку ему пойди поищи! – таких не было. Редкий вид. Вот и оказия. Вот и думай.
Иван Антонович не любил мелкую живность. Птицу бил, за зайцем ходил. Оленя где-то подранил, а потом, ну да! пришлось добить! – было. Лося завалил! – было. А вот попугая. Как оскорбление какое-то. Нет, не было по сию пору этого.
Приглашение пришло в пятницу, когда и генерал и (так ему казалось) весь мир спит – по емэйлу. На двоих. В Уругвай. Вроде охоты. Но с упреждением: каких зверей бить можно, каких – нет.
В 9 утра пошел он к Андрею. Знал, что бесполезно, знал, что тот лежнем лежать будет. Мертвым представится – лишь бы никуда из дому не выходить. Знал, генерал, но пошел.
Вот что можно сказать о попугаях (и о том попугае, который будет одним из главных «Д. Л.» – действующих лиц – в дальнейшем) вкратце. Твари горлопанистые и прожорливые. Очень обаятельные и иногда человеколюбивые. Умные. Порой слишком. Опять-таки, горлопанистые. И еще раз – шумные. И человеколюбивые. Когда не хотят есть. Вот и всё, что можно о них рассказать вкратце.
Что до виз, да паспортов (там – да, были хлопоты) – всё обошлось быстро. Андрей вообще не понял, что с ним Иван на этот раз сделать собирается? И противился. И не открывал. А когда Иван Антоныч дверь поднял заступом, да и открыл – что делать! Встал и стал готовить – и поесть, и к поездке готовиться. Растерялся. Куда, зачем? Все прошлые поездки у Андрея скомкались, стали газетными листами смятыми, скомканными – не прочесть.
Продолжение и обязательная правка следуют.