Вот, казалось бы, легче задачи нет – написать сочинение на тему «Моя мама». Но начинаю и понимаю, что писать о человеке, которого знаешь и любишь больше всех на свете, гораздо труднее, чем о Нострадамусе, который жил в Средние века.
Моя мама, Мария (а все друзья и близкие зовут ее Марина) Дмитриевна Брату, проработала всю жизнь педагогом. Преподаватель молдавского языка в вечерней школе в Комрате, инспектор Гороно, завуч техникума, завуч школы и просто учитель молдавского, а затем румынского языка в русской школе в Кагуле… Родители развелись, когда мне исполнилось семь лет. Сгоряча, после развода мама строго-настрого запретила мне общаться с отцом, но, конечно же, я все делал наоборот, так как мне достался ее независимый и непокорный характер. Несмотря на ответственные педагогические посты, мама так и не вступила в ряды КПСС. Мне по наследству передалось стойкое неприятие всякого рода партий и объединений, как мест дислокации карьеристов и приспособленцев.
Украсть или получить взятку для мамы было самым большим грехом, поэтому, несмотря на мамины полторы ставки и пропадания на работе с утра и до позднего вечера, жили мы скромно, без автомобиля, в маленькой двухкомнатной хрущевке, с обычным набором мебели и черно-белым телеком в углу зала (как мы пафосно называли одну из комнат). У нас с мамой была и остается общая страсть – любовь к морю! Свои детские каникулы я проводил так – две недели в молдавской деревне у бабушки, при этом находясь на трудовом воспитании моего сурового дедушки-фронтовика, месяц – в спортивном лагере на побережье Черного моря, а затем две недели уже с мамой – опять же, на Черном море!
В сезон майских, а затем и осенних дождей пацанами нашего двора в центре Кагула овладевала кораблестроительная лихорадка. И так как моя мама допоздна пропадала на работе, судоверфью служила моя квартира. Пять-шесть ребят одновременно пилили и строгали из деревяшек кораблики с парусами из бумаги, которые мы затем запускали в огромную лужу посреди нашего двора или в озеро на окраине города. В какой-то момент смотрящий на балконе 4 этажа моей квартиры вскрикивал: «Шухер! Славкина мама идет». И тут же все убегали из квартиры, как тараканы при пожаре. Я же со сверхзвуковой скоростью заметал гору опилок под диван и с улыбкой встречал мамулю:
– Мамина сына, как ни приду, все время прибираешься! Настоящий помощник!
Что правда, то правда – уборка в квартире была на мне, а еще мама научила меня готовить ужин. В общем, я рос самостоятельным и боеспособным товарищем.
«Никогда никого не задирай, но если приходится дать сдачу, то врежь так, чтобы больше не приставали!», – твердила мама. Но на практике выходило не всегда так, как хотелось. На свою беду, я был еще и романтиком. Это несносное качество я унаследовал и от мамы, и от папы. Папа любил петь лирические русские песни, а также песни Дана Спэтару и Муслима Магомаева, а мама любила поэзию Есенина и Еминеску, не переносила эстрадных легковесных песен. В нашем доме играли пластинки с музыкой Штрауса, Бетховена и Рахманинова, звучала румынская народная музыка в оркестровых обработках…
Драться приходилось часто, а с переходом моей мамы на работу в мою школу – еще чаще. Не знаю, кого больше всего не любили в Кагуле – романтиков или детей учителей молдавского языка, но в один из дней у выхода из школы меня встретил крепкий парниша лет на семь меня старше, с характерным лицом боксера, получившего пять нокдаунов и три нокаута. «Это твоя мамаша – училка по молдавскому?». Это был риторический вопрос, на который я не успел ответить. Сильный удар исподтишка – как расплата за двойку по молдавскому моему однокласснику. В нашем городе были очень щепетильны в вопросах чести, и считалось нормальным подослать верзилу, разобраться с щуплым салагой, а вот чтобы пострадавший сдал обидчика, так это не моги ни в коем случае. Поэтому тщетно моя мама пыталась узнать у меня «явки и пароли». «Хорошо, Слава, тогда учись сам ладить со всеми этими идиотами! Будь хитрее!» – учила она. И я так и поступал в дальнейшем. Мой приятель предупреждал меня об очередном госте, и я выбирался из школы через столовку, или через другие-ходы-выходы.
А когда я пошел, по рекомендации моей мудрой матушки, заниматься классической борьбой, злобные гости как-то сами собой прекратили свои крестовые походы в мою школу.
Всю свою жизнь мама была человеком творческим, и во мне поощряла творческие порывы. Стоило мне написать какой-нибудь хилый стишок, как она тут же несла его в местную газету. Стоило мне сочинить первую свою песенку, как она тут же организовала запись этого выдающегося образца наивности на местной студии звукозаписи. Слава Богу, этот компромат в виде гнущейся пластиночки куда-то пропал и не вызывает гомерический хохот у нынешних поклонников моего творчества. О, а как мама сурово следила за моими занятиями в музыкальной школе, пресекая все мои попытки бросить это «непацанское дело»!
Именно моя мамуля отправила мои рассказы на республиканский конкурс «Проба пера», победа в котором дала мне возможность поступить вне конкурса на факультет журналистики. Через годы, когда я на какое-то время занялся «зарабатыванием денег», мама меня вызвала на ковер с вопросом: «А как же твои таланты? Ты – творческий человек, бизнес не для тебя, ты превращаешься в обыкновенного человека, лишенного индивидуальности!». Мама никогда не поклонялась золотому тельцу и не уважала торгашей, да и всех людей, лишенных духовности и душевности. «Купи-продаев» много на земле, а по-настоящему творческих людей мало, так что, Слава, неси свой крест!» – говорила она.
Мамуля написала книгу прекрасных рассказов о своем детстве на румынском языке. Один из них даже получил литературную премию среди непрофессиональных писателей в кишиневском журнале «Limba Romana». Рассказ называется «Наша коровка». У семьи конфисковали в общий фонд теплое и животрепещущее существо, которое помогало выживать в трудное время всей семье… У мамы свой стиль жизнеописания – казалось бы, скупой, но такой проникновенный. История трагедии и радости молдавской многодетной семьи в послевоенные годы через восприятие ребенка…
Если меня спросят, какое качество преобладает в характере моей мамы, я, не колеблясь, скажу – заботливость. Находясь за тысячу километров, я чувствую ее присутствие в моей жизни. И пусть я до сих пор не написал ни одной песни под названием «Мама», но в каждой моей авторской песне есть и частица ее широкой и красивой души.
P.S. Только через годы я узнал, что моя деятельная мамуля через свою агентурную школьно-педагогическую сеть вычислила боксера-уголовника и, как хороший в прошлом волейболист на подаче в студенческой сборной, отметелила его всерьез и надолго. Не педагогично? Не соглашусь. «За своих нужно стоять горой!». Вот такая у меня мама! Дай Бог здоровья моей любимой боевой матушке!
Заметка опубликована в проекте "Нация мама", известные люди о своих мамах http://talenthouse.md/natsiya-mam.html