приедешь в глухомань и сядешь за письмо
и вдруг начнешь через незримые порталы
свой горний дар менять легко на ремесло
под нераскрытый томик Каракаллы.
тоска и грусть; желтеющая мгла
царит за окнами, горят натужно свечи,
бежит перо, накренившись, стремглав,
и незаметно укорачивает вечер,
замрет вдруг мысль в тоске бесплодной –
… Так бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают лес вокруг…
ты пишешь набело, почти не правя слов,
стараешься успеть: сам очиняешь перья,
сам льешь себе вина, забрызгивая стол,
один, словно монах в закрытой келье;
там, на углу стола, сперва едва и робко,
но неизбывно, словно скорый первый снег,
исписанных листков растет уступом стопка –
четыре повести, стихи и писем долгий бег,
плодя окрест преданья, слухи, сплетни, вести:
…Вообрази, как от невесты
Мне было весело удрать,
Да и засесть стихи писать…
почти в три месяца уложится жизнь здесь:
без той, в кого влюблен, без тех, с кем водишь дружбу,
лишь иногда дойдет сюда благая чья-то весть –
заветное письмо, где чувства все наружу,
а между тем октябрь уж всходит на порог,
грозя еще продлить нечаянную ссылку,
по пять застав устроив вдоль пустых дорог
до самой до Москвы от ближней от развилки,
и ты напишешь свой приватный анекдот:
… Ты знаешь, я на днях здесь говорил с амвона,
Что послана холера, братцы, оттого,
Что оброка не платите вы полно…
et cetera...
* - три последние строчки в каждой из частей - пушкинские, -
и взяты либо из стихов, либо из писем. курсивом выделить не смог.