Скрипели петли — дверь распахивала зев,
Клубами темень выбивалась за порог,
Заныл простужено задетый ею нерв,
Заворожённо сжалось голое нутро.
И я вошёл… Ни запаха, ни звука мгла
Не источала. Что она таит, узнать
Нельзя никак. Тихонько дальше наугад;
Вокруг сплошная пустота — ни стен, ни дна…
Тогда на чём же я стою, раз пола нет?
И сразу рухнул, провалился, полетел…
Постой, как так?! Он должен быть! Пусть в глубине,
Но должен! И паденье прекратилось. Цел.
Слегка опомнился… Куда теперь идти?
Опора снизу, больше никаких примет;
Дверной проход пропал. Но на любом пути
Стены не миновать — так разницы и нет!
Наткнулся тут же. Дальше проще — вдоль неё;
Преграда сплошь — ни перепрыгнуть, ни подлезть,
И не похоже, чтоб наметился проём;
Зато надёжный ориентир для этих мест.
А чем обычно завершается стена?
Другой стеной. Всё верно — вот и угол. Жаль,
Порядок здешний не предполагает сна,
Хотя и подремать никто не запрещал.
О! выступ, что-то вроде полки. Прикорну,
Не тратя попусту вовне душевных сил:
А там, быть может, в грёзах дерзко упорхну
Из призрачного мира — в тот, что сотворил,
Где сам определяю правила игры,
Где нет настырных облепляющих сетей,
Впивающихся, будто жаждущих загрызть,
Врастая в нашу оболочку до костей…
Да я тут весь в какой-то гадости погряз!
Так влип, что сразу не очистишь… Да и чем?!
Не понимаю, как убрать эту напасть.
И ясен стал весь ужас бабочки в сачке,
Точнее — в паутине… Ох, так вот куда
Попал!.. Здесь только образ прожитого там.
Был прав проклятый Свидригайлов!! Навсегда
Я обречён на то, что в жизни создал сам.
И вечно длиться будет эта маета
И опостылевших желаний череда,
Уже неисполнимых, — в этом самый ад;
В кромешной безысходной скуке, вот беда,
Уныло в отражениях себя страдать:
Ни отдыха, ни наслаждений, ни труда,
И все движенья без малейшего следа,
И от страстей своих не деться никуда,
И всё по кругу, и всё та же ерунда
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2004–2017