Дрожит земля, шумят леса,
Взметая ветви ввысь,
Вторично у Сент-Олбанса
Две армии сошлись.
Стан Алой Розы возглавляла Маргарет Анжу –
Владычица коварная, что провела межу,
Поссорив семьи двух родов,
Потомков королей,
Чтоб травлей сокрушить врагов
И править тем полней
Задавленной налогами
Ей чуждою страной,
Измученной жестокою
Столетнею Войной.
Дочь разорённого монарха,
Что только титулом богат,
Она народ свой жутким страхом,
Терзала много лет подряд.
Сражая подданных величием
И неземною красотой,
Она была светла обличьем,
Но злобна и темна душой.
Её супруг – король без воли,
Генрих Шестой, Ланкастер, был
Всегда женой своей доволен
И дурачком в народе слыл.
Сын сумасшедшей королевы,
Внук сумасброда-короля,
Свободу действий он без меры
Своей жене предоставлял.
А та, гордыне потакая,
Всю власть пытаясь захватить,
Травила недругов, желая
Потомков Йорка истребить.
С недавних пор враждебный клан на трон претендовал,
Из-за безумия короля поддержку получал
От многих подданных её, которых под топор
Она пыталась посылать, усилив тем террор.
Прославился успехами в те годы герцог Йорк –
В боях удачлив, знаменит, но справедлив и строг.
Достойным став правителем, восполнить мог бы он
Ланкастерами причинённый Англии урон.
В число сторонников своих сумел он тех привлечь –
Кто от террора Маргарет пытался уберечь
Мир и покой своей семьи, и жизнь свою, и честь,
Чтобы от бедствий и потерь руку судьбы отвесть.
Йорк имел веские права на королевский трон.
И был Лордом-Протектором вскоре назначен он
Парламентом, а Йорка сыновья
Должны были принять престол по смерти короля,
Который, несмотря на то, что долго в браке жил,
Наследником свою страну и трон не одарил:
Сын королевы Маргарет, младенец Эдуард,
Парламентом с рождения был отвергнут как бастард.
Решилась тогда Маргарет своих людей сплотить
И ненавистных ей врагов в сражении победить.
Засадами, арестами им преграждала путь,
Стараясь недругов своих в неравный бой втянуть.
Интригами и кознями пыталась их травить,
Чтобы в Парламенте друзей от Йорка отвратить.
Огонь раздоров разожгла
Она с восторгом небывалым!
И вызов к битве приняла,
Пометив стяг свой цветом алым,
Что означал драконью кровь,
Пролитую святым Георгом.
И с каждой битвой вновь и вновь,
Ожесточалась перед Богом.
Молитвой окрылив свой гнев,
Она с неистовой отвагой
Ввергала в гущу битвы всех,
Кто б ни был связан с ней присягой.
В одном из тех сражений был и муж-король пленён,
Из ставки под Нортхэмптоном врагами уведён.
В другом в бою, – при Уэйкфилде, сумела их побить,
Но, ярости поддавшись, повелела умертвить
И Йорка, и соратников, – ближайшую родню,
Хоть ими могла выкупить свободу королю.
Теперь же под Сент-Олбансом второй вскипает бой,
В награду победителю достанется король,
А вместе с ним – и Англия, и трон её, и власть, –
С ней королева Маргарет давно душой срослась,
А потому пред Господом она обет дала,
Что нынче в битве всех йоркистов истребит дотла:
Тот, кто к концу сражения решит ей сдаться в плен,
Будет немедленно казнён и превратится в тлен.
Стан Белой Розы возглавлял прославленный герой,
Граф Уорвик, – Дому Йорка был он близкою роднёй.
Цветком Небесной Чистоты пометил он свой стяг,
Чтоб святостью Пречистой Девы поражён был враг.
На поле битвы приведён пленённый им король,
В убежище надёжном охранял его конвой –
Два старых, добрых рыцаря вполне почтенных лет,
Известных своей доблестью и множеством побед.
В конвое том лорд Уильям Бонвелл командиром был.
Всю свою жизнь он безупречно Англии служил.
Сменялись короли на троне,
С ними – герб и флаг,
Но, верный английской короне,
Он не склонял свой стяг.
По зову сердца своего
Он Йорка поддержал
И за права семьи его
Достойно воевал.
К своим семидесяти годам
Был крепок и силён
И многим юным рыцарям
Служил примером он.
Вторым – сэр Томас Кириэлл был.
Как опытный солдат
В Войне Столетней заслужил
Он множество наград.
Во Франции, в Нормандии отважно воевал
И славу Англии в боях немалую стяжал.
К шестидесяти пяти годам он дважды был женат,
Растил наследниц-дочерей, был знатен и богат.
Но злобной королевы нрав давно его смущал
И в будущем его семье опалу предвещал.
Беды, сулившей произвол,
Не стал сэр Томас ждать
И в стан враждебный перешёл,
Чтоб Йорка поддержать.
Граф Уорвик перед битвой им обоим дал приказ
Стеречь строжайше короля от посторонних глаз,
Чтоб не смогли ланкастерцы его в бою отбить,
Но в случае победы их, монарха умертвить:
«Чуть только к отступлению услышите сигнал,
Вонзите каждый королю, не медля, в грудь кинжал.».
Два рыцаря, пообещав исполнить тот приказ,
Сопроводили короля в укрытие тот же час
И оставались рядом с ним, пока велось сражение,
Хотя полученный приказ в них зародил сомнение:
Негоже честным рыцарям монарха убивать,
Которому когда-то доводилось присягать.
«Мы же сражались за него
В течении многих лет!
И, чтоб Господь хранил его,
Молились, встав чуть свет.
Да, он безволен, недалёк,
Но в чём его вина?
Он и сейчас бы править мог,
Когда б его жена
Коварной ведьмой не была,
Презревшей Божий Суд.
От его имени она
Могла бы править тут
Заботой, ласкою, добром
Смиряя свой народ...».
Но мчатся кони напролом,
И жаркий бой идёт.
Тревоги непомерна боль,
И Кириэлл вдруг сказал:
– Я не хочу, чтобы король
Мне обагрил кинжал.
Хотя долг чести нас зовёт
Исполнить поручение,
Не помешало бы вперёд
Нам вымолить прощение
У Господа и короля.
А то, почём нам знать,
Чем кончится баталия,
И чья погибнет рать?
Когда бы милостью своей
Король нас отпустил,
Я б выдал замуж дочерей
И внуков бы растил,
Отринув тяготы войны
И блеск былых побед...
– С сознанием своей вины
Домой вернуться?!.. Нет! –
Ему лорд Бонвелл отвечал.
– Измена не для нас!
Я верности присягу дал,
И выполню приказ.
Да, выбор нравственный тяжёл,
Но, что ни говори,
Ведь мы же сделали его
И к Йорку перешли!
В братоубийственной войне
Сегодняшнего дня
Мы все даём зарок вдвойне,
Ответственность кляня, –
И перед совестью своей,
И перед королём,
Хоть тяжесть эту всё трудней
Нести нам с каждым днём.
С сомнением выслушав его,
Сэр Томас отвечал:
– Я не сказал бы ничего,
Когда бы вас не знал...
Да, по приказу дурака
Нетрудно умертвить.
Мы клятвой связаны пока,
Но как нам с этим жить?
И с чем придём на Божий Суд?..
А спросит нас Господь,
«Как вы дерзнули королю
Возить кинжалы в плоть?!»,
И что ответим мы ему?..
Как сможем объяснить?..
Давайте лучше по уму
Рассудим, как нам быть.
Если в сегодняшнем бою
Ланкастер победит,
Мы обратимся к королю,
Пускай он нас простит!
Ведь всё-таки сумели мы
Ему жизнь сохранить
И от опасностей войны
Надёжно оградить.
Итог сражения пока
Предвидеть невозможно.
К чему в бессилии тупика
Искать нам выход ложный?
Что если Уорвик верх возьмёт,
И мы тут зря хлопочем?
Мы Генриха ему вернём,
Пусть делает, что хочет.
Жестокого убийства план,
И ветер, и метель,
Вплетались с горем пополам
В их мыслей канитель.
И всё тянулся долгий день
В сражении без конца,
И сумрачных сомнений тень
Терзала им сердца.
Внезапно жаркой битвы гул сигнал трубы пронзил,
Об отступлении Уорвика он громко возвестил.
Лорд Бонвелл друга подтолкнул и, выхватив кинжал,
К решительному действию товарища призвал:
– Вперёд! Скорей! Не медлите! Решайте же сейчас!
Ещё есть время выполнить порученный приказ
И верность нашей рыцарской присяге сохранить,
А после выбраться к своим, чтоб сними отступить.
За верность клятве нам простят этот ужасный грех!.. –
Но тут он речь свою прервал, услышав рядом смех:
Возле стены король стоял,
Зачем-то вверх смотрел
И с глупым видом хохотал,
И песню себе пел.
От хохота закашлялся он, слюни распустив,
И тут же снова подхватил свой простенький мотив.
И снова пел и хохотал, – весёлый и довольный...
– Я не смогу его убить... – признался вдруг лорд Бонвелл.
– Это как будто умертвить
Дитя, иль старика.
Попросим его нас простить,
И пусть живёт пока.
Сэр Томас Кириэлл тут во всём
Согласен с другом был
И вместе с ним пред королём
Колено преклонил,
И клятвенно пообещал
Впредь ревностно служить
Если б король согласие дал
Обоих их простить.
И Генрих их решение охотно поддержал
И полное прощение обоим обещал.
Закончилось сражение, Ланкастеров триумф
Пока что не коснулся добрых рыцарей тех двух:
За то, что короля спасли – не будут прославлять
И на пиру рядом с собой не станут их сажать.
Да что там пир или почёт – тут на кол бы не сесть!
Пускай бы хоть живыми их оставили, как есть!
Пред королевой нужно им теперь держать ответ
За службу Йорку верную против былых побед.
Со злобным огоньком в глазах она на них глядит
И, улыбаясь мстительно, спокойно говорит:
– За то, что мужа мне спасли, я вас благодарю,
Но вот прощения своего я вам не подарю!
Я Господу дала обет йоркистов истребить
И обещания своего не в силах отменить.
Пусть сын решает за меня!..
Лорд Бонвелл чуть не плачет:
– Так что же?.. Слово короля
Здесь ничего не значит?!
Ребёнка в комнату ввели, и милый херувим,
Увидев рядом мать с отцом, заулыбался им.
Пред ним склонились рыцари, надеждой взор горит:
А может быть малютка-принц их всё же пощадит?
Тут королева мальчика за плечи обняла
И к двум смиренным рыцарям с улыбкой подвела.
– Скажите, мой прелестный принц, – спросила сына мать, –
Как этих милых рыцарей мы будем убивать?
– Мы им отрубим головы! – сказал с усмешкой принц.
Что ж, умереть готовые пред ним не пали ниц
Два старых, добрых воина, стерпев обиды боль –
Ведь полное прощение им обещал король!
Свою ошибку осознав, на принца бросил взгляд
Лорд Бонвелл и в ответ сказал, как истинный солдат,
Не охладив досады пыл, желая отомстить:
– Пусть сгинут те, кто научил тебя так говорить!
А через день, под топором, терпя позор и боль,
На плахе каждый из друзей расстался с головой.
Проклятье Бонвелла свершилось через десять лет, –
Когда три сына Йорка одержали ряд побед.
Погиб на поле Тьюксбери жестокий принц Эдуард,
Был в Башне Генрих умерщвлён, своей судьбе не рад,
И королева Маргарет недолго прожила, –
Пройдя все ужасы тюрьмы в изгнании умерла,
Хоть и пыталась до того реванш взять, – да куда уж!
Две дочки сэра Кириэлла удачно вышли замуж...