О СЕБЕ
Лысеет голова,
Роняя волос слабый,
Хоть борода в прекрасной густоте.
И нервы стали, как у бабы
В мещанской простоте.
Сознанием
Дошёл до скрытой сути.
Но чувств стихию
Мне не побороть.
И властвует она,
Пронизывая плоть,
Как столб неудержимой ртути.
Над сладкою мечтой
Уже не ворожу,
Не замираю в странной летаргии.
В душе непроизвольно ворошу
Тоски сладчайший пепел – ностальгию.
Я уплываю памятью в поля
И в небеса, в листву и в травы…
Мне с детства представлялась та земля
Простой и величавой.
Глаза ребёнка пили красоту
С дрожанья воздуха,
С небесной сини,
С озёрной зыби, с зыби по листу
Берёз под ветром, с горизонта линий.
Мне всё казалось,
Будто я живу
Под радугами – сводами их арок.
Мир был во сне и наяву
Великолепен, чист, красив, возвышен, ярок.
Мир был…Мир предо мной сиял
Волшебным цветом, блеском перламутра.
Я, засыпая, предвкушал
Открыть глаза в очарованье утра,
В очарованье дня. Вскочив, стремглав
С крыльца – в теплынь, пронизанную светом.
…На золоте песков, на изумруде трав
Я вырастал здесь каждым летом.
Как много лет с тех пор прошло.
Болезнен переход из отрочества в юность:
Сиянье солнца привлекло
Уныло-мертвенную лунность.
Потом и вовсе свет потух.
Бесшумно я топтал
Золу своих мечтаний.
Каких страданий и душевных мук
Не пережил я в молодости ранней!
День гаснет в ночь,
Из ночи брызжет день…
Живу,
Как не играл в жестокой этой драме.
И если долго
Нас пугает тень,
То в этом всё ж
Мы виноваты сами.
* * *
Себе я не прощу,
Мне тоже
Не простят –
Запущен, позабыт
Дом дедовский
И сад.
Всё брошено давно…
Под божий всё
Надзор.
Мрачнеет старый дом,
Вконец загнил
Забор.
Состарившись, стоят
И яблони
В саду –
Их дед ещё сажал
В сороковом
Году.
Совсем протёк сарай,
Прогнила дранка
Вся.
А в детстве, помню,
Здесь
Таились чудеса.
А вот тропинки хвост
Заметен
Лишь едва.
Везде крапива в рост
И до колен
Трава.
Священен
Детских лет
Трухлявый реквизит.
Как в те года,
Фронтон
Окошечком сквозит.
Веранда, как тогда…
В жару
От солнца сень.
Всё, всё, как в те года:
Черёмуха,
Сирень…
В торжественности
Всё стареет
И гниёт.
Без боли, но с тоской,
Как детство,
Отомрёт.
* * *
Как поэт,
Я родился давно
В Соловьёвском осеннем саду.
Помню,
Красной листвы надо мной
Мимолётную красоту.
Чувства так и рвались
На простор,
В яркой сини
Звенели слова,
В жилах
С кровью бесился восторг,
И кружилась вовсю голова.
Как поэт,
Я родился давно
На Васильевском, во дворе.
Взор сроднился с кирпичной стеной,
Слух – со стуком парадных дверей.
Как в столбце стихотворном
Слова
Крепко связаны между собой,
Точно так громоздились дрова
В том дворе той далёкой порой.
Как поэт,
Я родился давно
У моста возле устья Невы.
Здесь на спуске
Играл я с волной,
Грозно бьющей поверх головы.
И от брызг
Часто мокрый насквозь,
Был восторжен
И счастлив до слёз.
* * *
То было прежде,
Не теперь.
Сказал вельможе
Ювелир:
«Таких, как ты –
По десять в дверь,
Такой, как я –
Один на мир».
Какая гордость!
Дерзко эти
Слова звучат везде
И ныне.
И через толщу
Всех столетий
Моя рука
Тебе,
Челлини.
* * *
Вспоминается занятно
Детских мигов кутерьма:
Был я весь в родимых пятнах
И с макушками двумя.
Удивлялись, глядя, люди
(Всё соседи да родня).
«Вовка ваш счастливым будет» –
Повторялася фигня.
Про себя приятно было:
Вдруг и вправду повезёт.
В основном текла уныло
В коммуналке жизнь вперёд.
Всё мечтал – мечтать не вредно.
Муза в странствия звала.
И преследовала бедность,
И из города гнала.
От любви чуть было «крыша
Не поехала». С трудом
Устоял. В тираж не вышел,
Выгреб в чувстве штормовом.
Сочинял стихи. Но втуне.
Напечататься не мог.
Как тут гимны петь фортуне,
Подбирая пышный слог?
Средь людей медведь медведем,
Пеший всё – не на коне.
Как тут верить тем соседям,
Встречным всяким и родне?
До сих пор в родимых пятнах.
Из макушек стала плешь.
Где тут счастье – не понятно,
Не врубился – хоть зарежь.
* * *
Полил цветы, вымел пол,
Погладил кота –
Я неожиданно пришёл
К тому, что жизнь проста.
Всё от лукавого забыл,
Оставил в стороне –
Вынес мусор, вытер пыль,
Улыбнулся жене.