"А это Селезнёв,зав.отделения нашего. Ни одной
симпатичной практикантки не пропускает...Кобель!"
"Пьяная фирма"
И снится мне очередной сон. И я в нём - рабочая на заводе. Стою у станка, в косынке, комбинезоне, ботинках таких грубых. Напротив станка плакат, большими буквами написано «Твой труд – твоя радость!» Даже во сне, помню, смеялась. Потому что под девизом картинка – завод, а над заводом – радуга.
Стою я, детальки точу, вдруг сирена – обед, значит. Беру сумку тряпочную (уму непостижимо, какие иногда детали врезаются в память), в ней чего-то звякает (кефир, небось, в стеклянной бутылке толстого стекла, запечатанной прочной фольгой зелёного цвета; а чего звякает - так бутылки-то две, наш рабочий класс кефир очень уважает!), и иду в подсобку, поесть. Прибегает моя подружка, а я только хлеб с колбасой достала, кефир (таки!) открыла, булочку выложила, с изюмом и орешками (ну, ту, приснопамятную, калорийную). Подружка с порога орёт: «Вчера Светку-секретаршу с твоим Селезнёвым видели! На мотоцикле её катал! А нам говорила, что с Вороховым встречается, сучка!» (кто такой Ворохов – вообще не знаю, у меня даже знакомых нет с таким именем, вот откуда всплывает?)
Короче, еде отставка, кидаю надкусанную булку, бежим в дирекцию. Светка сидит, губы красит: уже пообедала, видать, гадина. Ну, я с порога – в волосы ей, а подружка сзади подначивает: «Ишь, зараза, легкотрудница херова! Наших мужиков отбивать!» Светка эта противным (знамо дело) голоском кричит, что, мол, сам приставал, ему разве откажешь, Селезнёву вашему. А я её мутузю, но как-то без охоты, потому что понимаю - права...
В общем, отпустила я её, собралась было восвояси, а тут из кабинета директор выходит. А я знаю, что Светке он симпатизирует, да она его чарам никак не поддается: чай, не Селезнёв! И директор говорит:
- Надоели вы мне, бабы, со своим Селезнёвым! Весь завод от него гудит, как улей. Короче, ты, Проклова, и ты, Шишкина (это Светка, значит) – уволены. За аморалку!!!
Сидим мы со Светкой на проходной, и ревём. В руках у нас подписанные обходные, вещи какие-то, и по стакану воды: добрая охрана утешила. И вдруг – рокот мотоцикла. Я живо поднимаюсь, слёзы вмиг просохли – Селезнёв за мной приехал! Щас утешит, скажет, что и Светку, и всех остальных просто так катал, а на самом деле я – самая лучшая и единственная его подружка! А я поверю, ну как такому не поверить? В смысле, факту такому.
Выскакиваю на улицу, а ты на мотоцикле – мимо, в летчицком шлеме, в клетчатом пиджаке, лохмы развеваются... Стиляга, одно слово! А сзади у тебя восседает крутобедрая деваха, и, главное, прижалась так, прошмандовка! Я вслед кричу:
- Ты же блондинок не любишь, сволооооочь!!!
А ты так, не поворачивая головы, протяжно:
- Проооош!!! Ну чего ты такая наивнаааааяяя???
И уезжаешь с этой крашеной завитой овцой!!!
Я оседаю в дорожную пыль печальным кулём. И слышу голос брата моего, который буднично так спрашивает:
- Ну, ты встаёшь? Чай будешь?