Осознавая обречённость,
Своей угаснувшей звезды,
Чертог, в безвременье почивший,
Хранит забытые черты.
Он помнит всех, кто жил когда-то,
В дни благодатные его.
Их ожидания и утраты,
Забыть не в силах ничего.
Хранит он тайны вековые,
Печали, страсти роковые,
Веков забытых письмена –
Их лица, поступь, имена.
Он помнит рауты и балы,
Восторг и радость от побед.
Прекрасных дам, что танцевали
Изящный танец менуэт.
Хранит он клавесина звуки,
Тоску любовной сладкой муки
В душе у юного пажа,
Когда по клавишам скользила
Рукою нежной госпожа.
Сверкали в золоте червонном
Изыском линий зеркала.
И с восхищённых уст слетала
Восторгов лестных похвала.
Средь тьмы ночной мерцали свечи,
Когда накинув плащ на плечи,
Спешил любовник молодой
Навстречу с царственной вдовой.
В шелка и бархат облачённый,
Вторым Эдемом наречённый,
Чертог имел игривый нрав
И был прекрасен, словно фавн.
Всё в прошлом ныне, канув в лету,
Растаял фимиама дым.
И озарённый лунным светом,
Он остаётся молодым.
Лишь в снах своих,
Таких беспечных,
Средь моря бед
В Забвении вечном.