Если ад - пустота и голод, то, конечно же, мы - в аду.
Ни кола, ни двора, ни веры. Только ищущий спину нож.
Ты целуешь невест и жён, и они за тобой идут,
Я ворую чужих мужей, как воруют чужую рожь.
Моё имя течёт им в глотку, будто старый пиратский ром,
Мои руки сжимают крепче надоевших семейных уз.
Я входила в любую дверь и в любой проникала дом -
Только каждый из тех домов оставался в итоге пуст.
Ты похож на степного волка - белый клык и лихая спесь.
Про таких говорят: пропащий. И влюбляются в тот же миг.
Ты никем никогда не связан. Вечно рвёшься в какой-то лес.
Между каждым твоим приютом - расстояние в сотни лиг.
И кричат они, надрываясь, и плюются потом в окно,
Будто нет у таких святого, коль скитаются без конца.
Я сжигаю фату и фартук, и ломаю веретено.
Ты сбегаешь в сырое утро с прогнивающего крыльца.
У дороги солёный привкус, а вино, как всегда горчит.
Где-то ходишь ты, брат по крови, носишь флягу и острый нож.
Я войду в незнакомый город, что забыт, неумыт и спит.
Я не буду спешить. Я верю, что и ты до него дойдёшь.