- "Так что же это, получается, вы так и остались ни с чем?" - он устало поднял свой тяжелый взгляд на собеседника, который тут же предался возбужденным внутренним размышлениям.
- "Я, право, не могу ничего вам сказать... мы здесь гостили и гостим по сей день, странные вещи продают нас друг другу, и мы не можем, и главное, не хотим этому противиться, - это ли не возмутительно? Я прихожу к тому, что это возмутительно в высшей степени, но так же, это то, что опустошает наши глаза.
Скажите, хотя бы вы, - кто в наше время не хочет опустошить свои глаза? Скажите мне, человеку безработному и прослывшему во всех краях -, в которых появлялся без нужды и от безвыходности, - ни больше, ни меньше пустышкой, сколько людей из сотни заплатят вам за то, чтобы вы выели их глаза? Да что там, заплатят вам вдвое больше, если по вашей неаккуратности они останутся слепцами до конца своих дней и в таком случае даже пожмут вам руку..." - голос Серого Человека, голос старый, был возрожден такими словами ко времени, когда мог звенеть юношеским озорством, но стал еще более горше; когда горечь подступила к его гортани, съев весь кислород, он продолжал, - "Они глядят и просят, ежедневно и еженощно, у своих друзей, жен, у своих кумиров, у врагов, у перерывов на обед, у отпусков, у новой обуви.... Они озаряются в такие моменты, измученные надеждой, и уши их начинают петь, так, что не слышат даже они сами, поглощенные собственными мольбами...."
Оглушенный, Желтый Человек, покуривая из своих обеих рук, потирая глаза мизинцами выпаливает : "вы вечно мистифицируете.."
Это крепко освежило Серого Человека.
- "Как же ты ловко прячешься за своими двойными ширмами.." - Серый Человек улыбается ему глазами, - "Это они..."
"Они мистифицируют!" - Серый Человек коротко смеется и вытирает нос грязным обрывком своей штанины, - "Это же каждый день, я не пропускаю ни представления! Цирк да и только! Цирк..цирк! Раненые животные кружатся в жалком танце и увлекают меня за собою, а я только смущенно выдыхаю и вдыхаю их болевые судороги. Видишь ли, на смущение ничто не выменять, раз отдашь, и уже нигде не сторгуешься. Они поменяли его на Смерть." - руки Серого Человека издают ржавый скрежет, примыкая к губам и щетине, вышитой на скале подбородка.
"Это большая сделка."
"Большая удача и большое путешествие, длина которого, к сожалению, всегда так невелика. Но чем больше они страдают, тем удачнее их сделка, тогда они обдурят покупателя..."
"Я знаю, что ты съел на этом собаку." - глаза Желтого Человека погасают и штукатурка белков потихоньку начинает потрескивать.
"Знаешь же, знаешь, милый друг, как ели мы эту собаку. Поначалу щенком оббегала она с нами все поля в округе, перепробовала ворованного сладкого гороха и курей - несметное количество! А выросши, посмотрела нам в глаза и не стала горячиться, походила неделю к родным старым землям, и легла под дрожащий нож. Резали мы ее сами и ели..."
"Я ел и ты ел!" - паузы рискованно обрывались и, сорвавшись с губ, летели на еле теплый асфальт, мокрый от утра, наступившего раньше, чем кто-то смог это заметить.
"А ты мне не тыкай, что и я ел.. Я помню, что ел.." - Желтый беспомощно опускал обе свои руки, несколько раз пытаясь закурить снова.
"Кури, кури, пока есть что курить! Кури и не забывай зачем вырос этот табак, так же как и ты."