Догорел уж последний луч солнца.
На лес опускается мгла.
Я уверена, что ты тоже
Слышишь эти глухие слова.
Прислушайся к этой песне,
Древней, как познанный мир.
Один взгляд на лунную сферу
Пробудит то, что дремлет внутри.
Там, глубоко в леской чаще,
Не мечтая уже ни о чем,
Белый волк, что не спит, но не плачет,
Что слывет в тех краях сущим злом.
Он один в этом царствие древнем
Страж спокойствия и чистоты.
Белым псом, белым бесом степенным
На защите он этих равнин.
А ведь много их было когда-то —
В том семействе отважных бойцов.
И за дом родной, если надо,
Всяк до смерти стоять был готов.
И не знали в краях этих бед,
Не тужил никто понапрасну,
Пока в дом волков человек
Не ступил ногой своей грязной.
Говорят: «в чужой храм…», но куда уж?!
Им не писан закон. Его нет!
На костях и в крови справить праздник —
Не это ли предков завет?
Длинный след, пропитанный кровью,
Привел стражей к тем монстрам двуногим.
Всех убийц покарали в той бойне,
Выжить суждено было немногим.
Лишь один этот белый волк,
Белым бесом что прозван был уцелевшими,
Обречен до скончанья веков
Защищать, позабыв наболевшее.
***
Стояла осень. Холода
Могли лишь угрожать.
Земля была еще тепла,
Давала урожай.
И лес был полон ароматов
Грибов, листвы и ягод.
И зверь был сыт, и птица там
Вила себе палаты.
Настала ночь, притихло все.
Одна сова не спит.
Тумана бело полотно
Покоя не сулит.
Скрываясь в нем, живя в ночи,
Ступает белый страж.
Ты не кричи, ты помолчи —
Не убивай мираж.
Мелодию ночной тиши
Порочит гадкий звук.
И, веря воину внутри,
Волк привлекает нюх.
Невидим и неслышим он
Достиг чащобы леса.
Вновь этот звук. Вновь этот стон,
Что не дает помедлить.
Он на зов помощи бежит —
Не станет сознаваться.
И злоба им руководит,
Мечта отмстить за братьев.
И видит он, как в свете дня,
Столпившихся у дуба.
При нем три чудища стоят,
Что без когтей и шубы.
И тем страшней они, что нет,
В них от природы капли.
Способен только человек
Не внять моленьям слабых.
Способен только человек
Так истязать собрата.
Как жаль, что долог его век,
В достатке дней для мрака.
В волчьей душе восстало все,
И он рычит, пугая.
Его признав, чудовища,
Все бросив, убегают.
Бегут лишь двое, но и им
Не избежать расплаты.
И, повалив, клыком своим
Лишает жизней гадов.
Прохладный ветер сквозь древа,
Проникнув, шерсть ласкает,
И будто бы благодаря
Остынуть позволяет.
Но, обернувшись, белый волк
Последнего зрит врага.
Прижавшись к дубу, зажав рот,
Забыл он, как дышать.
В синих глазах один лишь страх,
Дрожит, себя не помня.
Как-то случается у птах,
Трепещущих пред скорым.
С него течет его же кровь,
И не покрыт ничем он.
И волк, себя дурача вновь,
Ушел, посыпая голову пеплом.