...мне за народ очень помереть хочется.
Н. Лесков. Очарованный странник
Человек заболел. Им овладела, и чем дальше, тем сильнее, известная идея страдания, и с ней бороться ему никак, потому борьба со страданием - это уже, извините, какое-то квазистрадание, такого и привычная ко всему русская натура вынести не может.
"Пострадать" вообще популярно на Руси. Страдание приобретает качества даже не идефикса, а чуть ли не второго "я", то есть подселения. Не достигая столь болезненных величин, "пострадать" с успехом замещает у нас служение, как само служение замещает службу, нелюбимую и презираемую по причине обязательности к исполнению, что ли...
Идея страдания достигает статуса мечты, очищенная от всего лишнего (в виде связей идеи с реальностью), и в этом блаженном статусе становится всего лишь стремлением, чистым импульсом, движением от, не имеет значения - к чему, главное, чтобы - от... движение к от. Приятие неприятия и отрицание отрицание в форме, что и не снилась нашим мудрецам, - вот что такое пострадать, пальцем о палец не ударив. То есть, по-русски.
Самый популярный у нас вид спорта - это пострадать за всех ("...за народ помереть"). Понести чужой крест. Не спросясь. Созданный психоз замещённого страдания замещает на деле не столько чужое страдание, сколько своё собственное, и за свои собственные, а не чьи-то, грехи. Этакий синдром возвращающегося с поля: я с поля иду, устал, намахался, но я несу твой крест, и ты там потом об этом смотри не забудь, ладно? Благое дело! Да что ты на поле делал? Не картошку ли подкапывал на чужом участке?
16 марта 2017 г.