Кардамон и корица, сокровища дальних странствий,
Завсегдатаи трюмов, соблазны полдневных стран.
Можно только представить какие кипели страсти
Воровство и гвоздика, предательство и шафран.
Ароматны, нежны, легки, как морская пена,
Но из этой бесплотности, костный презрев закон,
Охраняя заливы росли крепостные стены,
И чугунные пушки, и грозный булатный звон.
Отгремело! Истерлось, как старый ганзейский талер,
Только контур… Деталей теперь не найдет никто,
Но мы шли на паром, а за нами вздымался Таллин,
Черепично-чешуйчатым рыбьим своим хребтом.
И настойчивый Норд барашками море выстлал,
И шампанское пшикало что-то на польский лад.
А по левому борту высилась Олевисте,
Словно символ того, что ценности не горят.
Наш паром через ночь уверенно шел на запад,
Раздвигая бортами увалы солёной тьмы.
Мы стояли на палубе, чувствуя лёгкий запах
Кориандра и зиры, ванили и куркумы.