Проверю список, все ли я купил? Капли от насморка, 300 грамм сыра, булочки и хлеб, цветы. Да, все есть! Герберы очаровательные, розовые, для моей малышки, ей уже 16. Когда-то, в детстве, она бежала мне навстречу, упала, разбила коленки, плакала у меня на плече, а сегодня вечером у нее концерт. Она играет на скрипке, моя Сонечка играет на скрипке. Жена звонила, просила не опаздывать, вечером мы идем на концерт нашей девочки. Уже полчаса нет автобуса, ну как тут не опоздаешь?
Женщина нервно кричит в телефон, наверное ругается с мужем. Пусть он купит ей шоколадку, может она успокоится. Автобус, ну наконец-то!
Девушка впорхнула в дверь, я бы ее пропустил, но она вбежала, не видя никого, и плюхнулась на сидение. Старик с газеткой в руке сел на первое место, что-то ворча. Я прошел внутрь автобуса и встал у окна. Ну вот, поехали. Девушка надела наушники и отключилась от происходящего. Слушает музыку, ее пушистые волосы рассыпаются по плечам в такт музыке. Она так хороша - молодость всегда хороша. У нее все впереди – наверное учеба, молодой человек, поездки по миру. Сегодня это так просто - бери билет и лети - Европа, Америка, да хоть Австралия. Мотоциклист промчался между машин, оставляя нас позади с шумом мотора.
Остановка. Стайка молодежи вошла в автобус, внося с собой смех и громкую перекличку разговора. Как хорошо сложился день, солнечно, на небе ни облачка. Скорей бы домой! Еще одна остановка приближает меня к дому. Женщина с ребенком проходит к выходу, малыш капризничал всю дорогу. Ну вот, они уже на тротуаре, и мамаша отчитывает его, дергая за руку.
Вошел мужчина в какой-то нелепой осенней куртке в теплый, солнечный день. Странный, плечи приподняты, словно замерз, руки в карманах. Остановился на секунду, озираясь по сторонам, в поисках удобного места.
Что с его глазами? Дикие, затаенные, как у хищника перед броском. Надо же, даже неловко от его присутствия. Автобус тронулся, ветки деревьев проскрипели по стеклам.
Шум в голове, и тупая боль. Трудно дышать черным дымом. Автобус лежит на боку, дверями к земле. Оконные стекла разбиты, осколки и какие-то гайки по всему салону. Всюду кровь, и пассажиры, словно в стоп-кадре, замерли, упав на пол с высоты полета. Холодно в голове, ветер свистит навылет. Нормально, все нормально, надо выбираться из этого дымящегося логова беды.
Я подтянулся на искореженных поручнях и изо всех сил выбросил себя наружу. Испуганные прохожие медленно разбегались в стороны. То ли время остановилось, то ли зябь перед глазами? Упавшая женщина ползет, оставляя за собой кровавый след. Мужчина стоит на коленях и сжимает виски руками. Какой-то парень с лицом, испачканным гарью, кричит в мобильник: "Скорая, скорая?!" Значит звонят уже! Значит приедут! Значит успею! Я запрыгнул обратно, надо спасать, надо вытаскивать! Мне повезло, несколько сидений оторвались, я сложил их так, что они стали подспорьем для подъема наверх.
Старик лежал ближе всех, грузный такой, левая рука сломана, кость торчит. Я уложил его на стулья, подтянулся на поручне, зацепился ногами за раму окна. Хорошо, старик, давай правую! Отец, хоть бы слово сказал! Хоть бы стон какой! Легкий ты, хоть и грузный. Видно правильно жил, сполна себя отдал детям и внукам. Вот и верх, вот и колеса. Ты полежи тут старик, а я скоро! Эх, а жена звонила, просила не опаздывать. Я скоро, любимая, чуток еще, такси возьму, успею!
Ах, девушка, девушка, зовут тебя как? Что с лицом твоим, красавица? Синяки пройдут, тело поправится! Ты дыши давай! Подтянулся на поручне, зацепился ногами. Девушка, милая, ты прости меня, волосы у тебя длинные, я за них тебя подтяну. Тяжелая ты, хоть и хрупкая, нерастраченная. Вся жизнь у тебя впереди. Ты прости меня, спину тебе поцарапал осколками. Торопился я. Вот и верх, вот и колеса. Ты полежи тут, я скоро! Парень внизу, звонит уже.
Молодежь еще там. Успею! Жарко, дым. Что ж вы, ребятки, кучкой лежите? Выбираться пора. Липкие, скользкие, ничего-ничего, говорят в нас по 5 литров крови, вся не вытечет! Шевелись, пацан! Здесь не останемся! Повезло вам в конце автобуса. Стекло разобью, добью его вдребезги, а там и до земли рукой подать! Давай сынок, отползай быстрей! Ты дыши, дыши, воздух тут уже, а не гарь копченая. Я скоро, двое там еще. Ох, братан, порвало тебя как! Живот я накрыл тебе, метр остался, доползем!
Вроде последний ты тут, в этом пекле. Будешь жить. Врачи приедут, в больницу первым заберут. Без ноги люди долго живут. Не горюй, вторая то целая. Руки слабеют, тяжелый ты, хоть и без ноги. Воздух, солнце, сирена гудит. Скорая едет!
Забыл! Сумку свою забыл и цветы. Я скоро, секунду и домой! В дыму еле разглядел эту нелепую осеннюю куртку, взорванную изнутри. Она валялась, раскинувшись клочьями, с остатками человеческой плоти. Я увидел свои герберы, цветы для моей Сонечки. Они превратились в осиротевшие лепесточки, залитые кровью и испачканные гарью. Я вспомнил! Вспомнил крик этого странного мужчины. Он кричал на непонятном языке что-то похожее на призыв или заклинание... А потом тишина, потом свист в голове навылет... Мои цветы, моя Сонечка, жена звонила, просила не опаздывать.
Еле слышен гул сирен скорой помощи и пожарных. Пострадавших увозят. Дым. Не могу дышать. Я скоро, возьму такси, и быстро домой...
- Пойдем, Душа моя, они все остались там на всю жизнь, а тебя ждет Вечность.
(посвящается погибшим в терактах).