Два лезвия держали её руки
Над моей грязной, непокрытой головой.
Кинжалы, занесённые в разлуке
Стремились встретиться в коробке черепной.
Один был символом пустот молчания
И безразличия, порою отрицания.
Другой же был во пламени внимания,
Бывает, интереса, понимания.
То первым, то вторым, она наносит раны,
Расчерчивая карту отношений,
«Качельный метод» оставлял мне шрамы,
В их стойкости я не имел сомнений.
Одно движение мне распаляло жажду,
Другое – утоляло, но лишь частью,
И так мой голод укреплялся дважды
И удлинял мой путь к покою, счастью.
Конечно, боль в порезах не стихала,
Но видел у двух типов разный розлив:
Пустот порез я ощущал сначала,
Огня ожог пытал в конце и после.
И как мне сложно было вытерпеть одно,
Так трудно выдержать мне было и другое,
И вскоре становилось всё равно,
Хотелось лишь покончить с этим вскоре.