СЛОВАРИК:
*Чунояр – поселок Красноярского края при лагере
общего режима на 10 000 заключенных (1986 г.)
*ТБ (техника безопасности) – строго запрещала одиночные
маршруты в полевых подразделениях
*кроки – (здесь): схематическая зарисовка маршрутных съемок
*таксация – (здесь, упрощенно): подсчет запасов древесины на корню
*чифир(ь) – (здесь): очень крепкий чай
*пал – (здесь): лесной пожар
*дог-хантеры – (здесь): сволочи, отстреливающие бездомных собак
СИБИРЬ, 1986 г.
…Такое было вот еще:
Мы перешли на хозрасчет.
Зарплаты больше нам Москва не выделяет.
Завлаб нас вызвал и сказал:
Пора поднять лесоповал,
Наука пусть от вас чуть-чуть поотдыхает.
Завлаб вообще наш юморной,
И за страну – всегда горой,
Но тут - поверьте, было как-то не до смеха.
А он все просто разъяснил:
«Я договор тут заключил
Лесоустройства. В общем, в поле надо ехать.
Есть чудный лагерь – Чунояр*,
Вокруг него леса стоят,
И лес тот рубят ровно десять тысяч зеков.
И что бы план им выполнять,
Леса округи описать
Должны на месте два ученых человека.
Командировочный расчет,
И вот – билет на самолет.
Летим мы в край такой далекий Красноярский.
Чуна там к Ангаре бежит,
Чуть северней – метеорит
Оставил в памяти тунгусов образ яркий.
Начальник встретил на «козле».
А через час, - навеселе,
Мы за столом с ним «новоселье» отмечали.
«Пишите, - все, что надо. Дам.
С Парижа – устрицы сюда,
Если дадите леса ПЛАН», - сулил начальник.
«Нужна мне спелая сосна,
И лиственница мне нужна.
Кубов – сто тысяч. Карта трасс, речные броды.
Запасы точно оценить,
Ну, в общем, мне ли вас учить:
Есть план: дать древесины для народа»
На завтра – вышли налегке.
Соль, спички, сахар в рюкзаке.
Есть карта, компас, карабин, пять пачек чая.
Тропы таежной впереди -
Верст двести. Не спеша иди,
Таксируй* лес, наделы в карте отмечая.
Второй ночевкой был сюрприз.
Напарник мой слегка раскис.
Радикулитом поясницу прихватило.
«Пока недалеко ушли, -
Решаю я, - домой вали!
Добраться до деревни хватит силы»
Он мне: «Куда же ты один?
Нельзя ж, ты знаешь, погоди,
День – два, и я, мол, расхожусь, мол, легче станет!»
«А если эта ерунда, -
И не отпустит. Что тогда?
Сорвать работу – план такой меня не манит».
Забрал патроны, карабин:
«Мне не впервой – пойду один.
ТБ* простят: ведь победителей не судят.
За десять дней петлей пройду, -
А ты давай, в деревню дуй!
Работу мы сорвать не можем ЭТИМ людям».
Я с ним простился и пошел.
Неделю шло все хорошо.
А в этот день – еще с утра в башке тревога.
На кроках* – броды по реке,
Два ПЛАНА леса в дневнике.
Идти осталось тоже вроде-бы немного.
Костер у речки разложил,
Под спальник лапник нарубил,
Чифир-бачек* из банки над костром подвесил.
Сегодня глухаря стрелял,
Разделал, перья ободрал.
Хорошим должен получиться вечер.
В лесу у дня прощаний нет:
Как будто выключили свет.
Исчезли сосны – рядом светят три ствола.
И слышен даже слабый треск,
Когда мышонок топчет лес.
Шуршанье, вздохи, писки – это ночь пришла.
Ну вот! Как будто – ждал. Шаги.
К огню шел кто-то из тайги.
В такой момент немного жалко, что один.
Гляжу спокойно на костер
И жду, что дальше прорастет.
Рука, случайно так, легла на карабин.
Он осторожно кашлянул,
Из темноты к костру шагнул.
«Вам вечер добрый, незнакомый человек!»
«И вам добра! Темна пора:
Вы размещайтесь у костра,
Глядишь, вдвоем чуток быстрей придет рассвет.
Вот половина глухаря.
В бачке – довольно чифиря»
«Спасибо, сыт. И воду пил из родника.
Я шел, свернул на свет огня.
Зимуха рядом у меня.
Дай Бог - не пал*. Ну, я пойду, тогда. Пока!»
«Да как вы сразу же – «пойду».
Зимовье, чай, не украдут?
Я уж неделю человека не видал!
А вы, наверное, лесник?
Я б попросил вас объяснить
Дороги, тропы… как ведется: что – куда?»
Задумался лесной мужик.
Мне показалось, - как то сник.
К костру поближе он на корточки присел.
Как будто что-то он решал,
Вдруг резко так глаза поднял, -
Через костер в глаза мне прямо посмотрел.
«А вы издалека у нас?
Немного ходоков сейчас…
И карабин. Охоты, вроде не сезон…»
«Да я из Чунояра здесь.
Иду, учитываю лес.
А без оружия в тайге ведь не резон?»
«Прости, чего-то не пойму:
А лес учитывать к чему?
Растет, живет себе тот лес, и пусть живет».
«Его здесь будут вырубать.
Объемы надо подсчитать.
Вот я таксирую, веду лесной учет».
Не то я видимо сказал.
Каким-то странным путник стал.
Он помрачнел, как будто вспомнил о плохом.
Поднялся, головой тряхнул,
И снова мне в глаза взглянул.
И начал объяснять, спокойно и легко:
«Тебе на Чунояр? На юг.
Дойдешь ты быстро, милый друг.
Да только здесь болото рядом, впереди.
Через него тропа ведет,
Слепой лишь только не найдет.
Мои зарубки там. И ты по ним иди».
Сказал, - и резко в лес шагнул.
Во тьме как будто утонул.
И даже звук шагов через минут стих.
Я тоже, почему то, встал.
Смотрю. Но нет! Мужик пропал.
Ну, словно призрак. Как мираж в глазах моих.
На утро я на юг пошел.
Зарубки сразу же нашел.
Тропа и впрямь меня в болото уводила.
Но карта с компасом не врут,
Совпал с зарубками маршрут.
Ушел листвяк. Меня береза обступила.
Все реже и беднее лес.
Серьезно я в болото влез.
Ориентир – на одинокую сушину.
Там сяду, да передохну,
Немного чифиря хлебну.
Хлебнул и встал. Ну а кругом – одна трясина.
Я в разных побывал делах.
Но тут пришел реальный страх.
Смотрю назад – и нет тропы, одно болото.
Опушка леса далека,
И марь туманится слегка,
И кажется: из мари смотрит кто-то.
Такой вот вышел закидон.
Я третьи сутки Робинзон.
Чай кончился. А подыхать так неохота!
Костер пока еще горит.
Надежды ноль. И мозг кипит.
И тут донесся с высоты звук вертолета.
Мне нужен дым. Я траву рвал.
Так даже трактор не пахал!
Но дыма столб для летунов уже заметен.
Пилотам крики не слышны,
Мои махания смешны…
А я был счастлив. Так, как счастливы лишь дети.
Судьба-рулетка: дашь на дашь.
Простой пожарный экипаж
Случайно дым заметил на подходе к дому.
Могли и мимо пролететь,
Да вот, решили посмотреть.
Мне стали братьями – четверка незнакомых.
Когда работу я сдавал
Никто вопросов не задал:
Жив – да и ладно. Победителей не судят
Сидельцы выполнят свой план,
А мы – наш «полевой роман».
А дальше – дальше будет то, что дальше будет.
***************************
НАХОДКА, 2016 г.
***************************
Я просыпаюсь весь в поту.
Мне сон рассеял темноту:
Костер. Мужик. Его глаза – как прожигают.
Я поднимаюсь и курю,
И долго в зеркало смотрю.
Как будто в памяти чего-то не хватает.
Мне вырваться бы из оков:
Я был припасть к Христу готов,
Но, видя, как попы бабло приподнимают, -
Возненавидел их душой,
Тропою Церковь обошел,
И Веру – голыми руками защищаю.
Прошли года. И навсегда
Ушел Союз наш в никуда.
Давно дог-хантеры* с Кремля тот лес продали.
И я стою среди берез,
И вою, как бездомный пес.
Здесь вертолеты четверть века не летали.
Вокруг болота-города,
Прохода в топях не видать.
Один на острове: спасения не будет.
Кричу – от крика горло рву, -
Людей напрасно я зову:
Ведь перестали быть спасателями люди.