Иногда во снах, время от времени, живу кадрами кинохроники.
Из тридцатых годов Америки, века блюза, джаза и комиков.
Премьеры мюзиклов на Бродвее. Мужчины в шляпах и костюмах строгих,
В сопровождении дам в платьях. Манерных и развратно-суровых.
Они подходят к барной стойке, берут виски с содовой и сигары с Гаваны.
Еще нет «Вестсайдской истории», везде и повсюду ритмы Нового Орлеана.
Под саксофон Луи Армстронга на улицах Чикаго кровь, и гангстерские войны,
Бонни и Клайд на передовицах газет, они почти герои страны, особенно, Бонни.
Эра Великой депрессии, черно-белых картин и звезд в Голливуде.
Мир богемы и зрелищ, ку-клукс-клана процессий,и разрушенных судеб.
И тут, вдруг, с детства знакомый треск рвущейся целлулоидной пленки,
Открываю глаза, в комнате тишина, у соседей мама малышу поутру меняет пеленки.
Сейчас уже даже не начало века от Рождества Христова, двадцать первого,
Выстрелы прошлого уже не в висок, это просто хроника века двадцатого, века нервного.
Только вот чудится изредка, несмотря на то, что кино нынче цветное и совсем не немое,
Что та хроника черно-белая, вовсе не хроника, протянешь руку, пощупаешь, а оно живое…