живым и ушедшим посвящается
Нелегко пальцам нервным согреться,
Обжимая стакан – нелегко.
Далеко до Шампани на Реймсе,
До Москвы даже здесь далеко.
А кругом только чёрное поле,
Да увязшие в нём тополя –
Оператор, водитель – два Толи,
И меж них затесавшийся я.
Всё что было – зажато по кофрам,
А чего не успеть – не вернуть.
Будет водка царапать под горлом,
Будет ветер обидою дуть.
"Ну чего нос повесил бродяга?"-
Оператор поближе подсел.
- Их закончилась нынче «бодяга».
Я ж свою и начать не успел.
Будет завтра поближе к Шампани
До Москвы, так хоть раком нас ставь.
Разобраться б ещё в этой дряни,
Что сумели мы в «поле» отснять.
Хорошо, что ушли от погони,
Что, висев, снял Толян этот «схрон»,
А ещё что глаза Тёти Тони
На слезах покатились в синхрон.
Сколько ж сытой откормленной дряни
Пауками ползёт по стране.
Неужели и где-то в Шампани
Вам коллеги вертеться как мне?
Вот и всё: цвето-тень, раститрофка.
Сигарета. Выводится звук.
И опять на крыльце я неловко
Жду премьеру, считаю подруг.
Без меня пусть отсмотрят затею,
Что к эфиру согнули в дугу.
Лучше я всё-равно не сумею.
Да и хуже уже не смогу.
А по небу уходит печально
Серый клин – хорошо бы вот так!
Рвёт идиллию шеф – «Всё нормально!
Отдыхай – вот на водку «пятак!»
Две недели до нового рейса!
Отдыхай, только тему найди!
И уносят меня с интересом
На подкошенных лапах пути.
Вот уж дом, и ошейник, и миска.
И жена: «Может, правда в Москву?»
Я смеюсь, пятачок свой затискав:
«Может завтра? Сейчас не могу…»
Меня тёплой рукой гладит кто-то
Знаешь, папа всё будет ништяк!
Знаю, дети, собачья работа.
Но никак не прожить без собак.
Сердце, что же ты бьёшься до боли?
Планы-планы мелькают быльём.
Вижу русское тёмное поле –
Тополями ребята на нём.
2017