Поначалу весна пахнет гнилью, землёй, золой,
А ветра на излёте пронзают сердца стрелой,
Проносясь над просторами стылых пустых полей,
Поначалу весна носит саван и спит в земле.
А потом вышивает по чёрному серебром,
Обращаясь полуденным солнцем, ночным костром,
Рассыпая жемчужные росы, стеля туман,
Разливаясь то бронзой, то золотом по холмам.
Где-то берегом сумрачным бродит мой князь-весна,
Небеса - его очи, корона его красна,
Он проходит по рекам, вскрывая последний лёд,
Он всегда настигает того, кто его зовёт.
Ты знаком с колдовством, так и дай мне ответ без лжи,
Так скажи, танцевать ли мне, жить ли мне, ворожить?
Если я соберу эти звёзды со всех вершин,
Молоком или кровью наполнится мой кувшин?
Твои руки держали, наверное, сто мечей,
Небеса - твои очи, а речи твои - ручей,
Я смотрю в твоё ясное небо который год,
Я смотрю - и во мне начинается ледоход.
Солоны твои раны, объятья твои тесны,
Я навеки останусь в плену у твоей весны,
Там, где пахнет пока ещё гнилью, всё спит в земле,
Где танцуют ветра на просторах ночных полей.
Лето пахнет полынью, крапивой и беленой,
Я не знаю, что ждёт нас на пустоши под луной,
Я не знаю, что нам суждено ещё пережить,
Кто бы знал, танцевать ли мне, жить ли мне, ворожить?
Но клянусь, всё, что начато, мы ещё завершим,
Мы вернёмся домой, и наполнится мой кувшин
Наконец под бессмертную песню закатных стай,
Молоком или кровью - не знаю, но через край.