Когда в огне пылали наши сёла,
Когда стонала русская земля,
Наш русский воин,увидав столь горя,
Сражался насмерть, жизни не щадя!
Бирская Лилия Харитоновна
"Сердцем рождённые строки"
Грусть за сердце взяла... И опять он один…
- Нет! Нельзя тебе, друг, расслабляться!
Не хандри, а дерись за свободу и жизнь!
И не время в печаль углубляться…
Потемнело в глазах…Звон тягучий поплыл…
Покачнулась земля, закружилась…
На траву лёг Егор, боль сковала мозги!..
Сердце слабо и трудно забилось…
Давит боль на глаза, в цветном мареве всё,
Звон тягучий плывёт, нарастая!..
Кружит, кружит земля, всё быстрей и быстрей!
Чёрных птиц разлетелася стая…
И очнулся Егор. Стало легче дышать,
Но затылок грызут и сжимают!..
А в глазах – кутерьма, искры в радужный цвет,
Светлячки, загораясь, сверкают…
Он ещё полежал возле ивы большой,
Трав живительный запах вдыхая.
Боль утихла чуть – чуть, рябь исчезла в глазах,
Птиц не кружится чёрная стая.
Встал. Пошёл, осмотрел, заводь, устье ручья.
Возвратился, котёл взял, «мордушку»,
Возле берега в заводи ветку воткнул,
Притопил плетенушку – ловушку.
Из ручья воды чистой в котёл зачерпнул,
На песок осторожно поставил.
Гимнастёрку, стянув, на себя посмотрел –
Хорошо его «немец» подправил!..
Тело всё в синяках, и в подтёках крови…
- Ах! Вы, сволочи! Фрицы и Гансы!
Я до вас доберусь! Поквитаюсь за всё!
Запоёте не те, вы, романсы!
Кровь засохшую, чистой водою отмыл,
Головы осторожно коснулся.
- Дай мне силы, ручей, водой чистой полей,
Чтоб от боли, от дум я очнулся.
Взял Егор с водой чистой чугунный котёл,
И пошёл на форпост свой к землянке.
Всё вокруг замечал, для себя отмечал,
Вдруг придётся дать бой спозаранку.
К старой иве прошёл, ствол шершавый обнял.
На реку глядел долго с пристрастьем.
Что подарит мне день? Даст покоя – то ночь?
Не придётся ли биться с несчастьем?..
Вдруг кукушка легко стала годы считать!
Вот, двенадцать, потом ещё восемь…
Смолкла. Тихо, лишь чайки кричат,
У реки, над песками и плёсом.
По – над синими далями солнце взошло,
Туман в выси легко поднимая.
Хорошо как! Красиво, светло и тепло!..
- С добрым утром, природа родная!
Веток тонких, сухих возле ивы набрал.
Надо взять бы лопату в избушке,
И кострище вокруг от огня обкопать,
Вот тогда можно думать об ушке…
- Нужно меньше шуметь, может, враг недалёк,
И возьмёт «лесоруба» на мушку.
Больше в плен – не хочу, не шумлю, а молчу,
Ну, а завтра заварим всё ж ушку!..
Вот поднимется жаркое солнце в зенит,
Огонёк мы в кострище запалим.
И водички на нужды себе вскипятим,
И здоровье чуть – чуть хоть поправим.
В детстве жгли мы с мальчишками часто костры
На рыбалке, в ночном, на покосе.
Как разжечь костерок (с одной спички всего)!
Знатоки были в этом вопросе!..
Из котла в котелок он водички набрал,
На рагульки, на палке повесил.
На кострище шалашик из веток возвёл, -
Будет славно гореть жарок, весел!
Что – то сердце щемит...Как бы ладно там всё…
У моих – то спасителей милых…
Защитить как – то их...От беды уберечь…
Но, увы! Пока нет на то силы…
Скрытый зеленью кос, Егор долго стоял,
Под могучей красавицей ивой.
На реку, на пески и на дали глядел,
Что в туманах, тонули сонливо…
Тишина и покой над лугами стоит,
Над рекой, над кустами и плёсом.
- К ручью надо сходить. Тело ноет, болит,
Снять насущные жизни вопросы…
Гимнастёрку и брюки в грязи и в крови -
Постирать, сполоснуть в воде чистой.
Сапоги и портянки помыть, посушить,
Разложить возле ивы тенистой.
Он пошёл по тропе, взяв с собой автомат,
Да, обмылочек маленький мыла.
Пришёл к заводи (там, где ловушка стоит),
С себя сбросил одежду, что было…
В воду тёпло – парную тихонько вошёл,
Песок твёрдый, на дне ощущая.
Наслажденье, тепло и блаженство нашёл,
Себя щедро водой поливая.
Гимнастёрку и брюки в воде полоскал,
Кровь, засохшую, мылом намылил,
И песочком речным пятна крови потёр,
Из сапог воду чёрную вылил.
Воду выжал с вещей. Взяв их, к иве пошёл.
На форпост свой пошёл – гол и весел!
Вот, до ивы, неспешно, по тропке дошёл,
На кустах всю одежду развесил.
Теперь можно уже и костёр запалить!
(Солнце где – то к зениту уж близко).
В дом – землянку вошёл, чтобы спички там взять,
В дверях малых, склоняяся низко.
Ещё нужно хоть что – то на тело одеть,
Пока сохнет под солнцем одежда.
На наряды хозяина надо взглянуть,
Может, что и найду – есть надежда…
У топчана на стенке одежд висит ряд.
Вот фуфайка прожжённая, плащик.
Вот рубаха и брюки с большою дырой…
Выбирай – ко, Егор, что тут краше!
Улыбнулся Егор, и всё ж брюки надел
На могучее, сильное тело.
Мешок – деда подарок с собой надо взять,
Нужно что – то поесть, и за дело!..
В мешке спички и серник нашёл,
Два колечка берёсточки тонкой.
Из землянки, с добычей к кострищу пришёл, -
Загорит костёр жарко и звонко!
Огонёк спички жадно берёстку лизнул,
Потянулся вверх к веточкам тонким,
Полыхнула, как порох, сухая трава,
Загорел костёр жарко и звонко!
Егор вдаль отошёл, издали посмотрел –
Над костром летят только искринки!
Солнце в небе высокое ярко горит,
Над костром не видать и дыминки!
Котелок уж нагрелся, вода в нем парит.
Подложил веток вновь осторожно…
И вода закипела – парит и бурлит!
Всё! Теперь – то и снять уже можно.
Снял с костра котелок, раскрыл деда мешок,
И достал из него калач серый,
Шкалик водки, да полпирога,
Небольшой, мягкий свёрточек белый.
Свёрток этот Егор, не спеша развернул,
И увидел в нём бинт для повязки,
Пузырёчек йода, и ситца пакет, -
Хорошо! Теперь быть перевязке!
Затошнило слегка...И припомнил Егор,
Что не ел ничего уже сутки!..
И в разведке бывал, и в плену побывал!
И бежал – это, братцы, не шутки!
Надо будет поесть, кипяточку попить,
Перевязку – потом, после чаю…
Голова как болит, перевязку хотит,
Только как её сделать – не знаю…
Пойти надо взглянуть, может, чашку найду…
Темновато, вот, только в землянке…
А посуда, наверное, где – то ведь, есть,
Лежат, прибраны склянки и банки.
Он вернулся тотчас, чашку с кружкой, неся.
А в душе, от удачи, сияя.
Из котла водой чистой посуду помыл,
Сполоснул, кипятком поливая.
Чурбачок прикатил, сел поближе к костру,
С пирога корку снял осторожно.
- Ничего в жизни слаще, вкуснее не ел!..
Кипяточку теперь попить можно…
Калач хлеба, не тронув, в мешок положил,
И отнёс на храненье в избушку.
Хлеб – богатство, бальзам дорогой для души…
Ну, а завтра заварим всё ж ушку!
Прошёл быстро Егор на крутой бережок
Под сень ивы большой и тенистой.
На реку, на пески со вниманьем глядел…
- Ни души! Дали в дымке слоистой.
На колоде одежда просохла уже.
Надел брюки, ремень, гимнастёрку.
Сапоги не просохли, сырые ещё…
Не просохнут – нога будет стёртой…
Чурбачок у костра он поставил стоймя,
Поместив на нём кружку и чашку.
И водички горячей в них тут же налил, -
Всё! Пора начинать перевязку.
Ещё руки, ведь, нужно почище помыть,
Протерев их из шкалика водкой.
Как же это – то я, второпях мог забыть?
Против скверны, ведь, водка – находка!
Свёрток в белой холстине Егор в руки взял.
Развернул, чуть дыша, осторожно.
Бинт, полосочки ситца достал, -
Так…А дальше – то что? Как всё сложно…
Он полосочку ситца на ленты порвал.
Намочил одну ленточку водкой.
Кровь засохшую, с шеи, с волос убирал,
Водка ране – дружок и находка!..
Ленту новую ситца, обильно смочив,
Края раны прижёг осторожно…
Опалило огнём! Надо будет терпеть!..
Хорошо б там взглянуть, если б можно…
Дольку большую ситца он вдвое сложил,
Уложил осторожно на рану.
Полыхнуло огнём, потемнело в глазах…
Всё!..Теперь бинтовать рану стану.
Осторожно бинтом тампон – дольку прижал,
Наложив бинт, как в части учили.
Конец бинта порвал осторожно ножом,
Завязал вязки с малою силой...
С чурбака чашку с кружкой и водку убрав,
Егор сел, весь в испарине, в боли…
- Надо боль потерпеть...Надо боль пережить…
Лечь…Водички глотнуть чуток что ли…
Потемнело в глазах…Звон тягучий поплыл,
К земле тело Егора, склоняя.
Кружит, кружит земля – всё быстрей и быстрей!
Чёрных птиц разлетелася стая…
Недуг тяжкий Егора к земле приклонил,
В «тисках» голову сильно сжимая!..
Он очнулся в тревоге – ведь, вечер уже!
Птиц не кружится чёрная стая…
Встал, качаяся, взял автомат,
На форпост пошагал свой, неспешно.
Сапоги и портянки сухие уже.
Их надел, на колоду сев спешно.
Показалось ему, чей – то голос звучит…
- Никого у реки – то не видно…
Может быть, это выпь в камышах там гудит?..
Жаль, товарища нет...Как обидно!..
Если б был ты со мной, дорогой друг Максим,
Одолели б с тобою все беды…
Но злодейка – война разлучила всё ж нас…
Надо как – то дожить до победы!..
Видно, ангел – хранитель меня бережёт,
От штыка и от пули, спасая.
И по краю судьбы осторожно ведёт,
В грозный час, в трудный час, не бросая.
Над рекою, над поймой струится туман.
Плывёт лёгкою, белою дымкой.
Что ж, пора о ночлеге подумать, дружок…
Хорошо б стать на ночь невидимкой…
Спать в землянке нельзя – вдруг облава в ночи,
И избушка – то станет ловушкой!
Надо будет на иве гнездо возвести,
И там, ушки держать на макушке!
Он в раздумье к землянке – избушке пришёл,
С крыши снял восемь шестиков длинных.
Фитили, сети ставил хозяин, видать…
Шесты лёгкие, знать, из осины.
Вот, в землянку вошёл и верёвку нашёл, -
Пригодится в строительстве скрада.
Кучку шестиков к иве принёс на форпост.
Теперь в крону поднять их, ведь, надо.
В крону ивы высоко поднялся Егор,
До ветвей, что достаточно крепки.
Место скрада надёжным, уютным нашёл,
Привязал шесты – палки на ветки.
Вот, спустился на землю, в землянку пришёл,
Взял мешок с провиантом, гранаты.
И водички в бутылку до верха налил,
Взял рожок запасной к автомату.
Арсенал весь неспешно в мешок уложил,
И трофейный штык – нож туда кинул.
А фуфайку и плащик, он с гвоздиков сняв,
Себе тут же на плечи накинул.
На форпост свой пришёл, иву крепко обнял,
Землю временно, на ночь покинул.
Там, вверху встал на «пол»,
С высоты, дали взглядом окинул.
А обзор здесь хорош, хоть и ветки густы.
(Можно скрытно уйти при отходе)…
Всё предвидеть, и всё просмотреть…
Но пока тишина. Тихо вроде…
И тенистая ива укрыла его,
Всю его гнездовую постройку.
Дома, вместе с отцом, они тоже в тайге,
Вели точно такую вот стройку.
И две ночи сидели на скраде они,
Разложив для медведя приманки.
Но хитрущий медведь к ним тогда не пришёл,
Знать, почуял коварство обманки.
А теперь, вот, охота пойдёт на него, –
Беспощадная, злая охота!
И теперь – он медведь, страшный русский медведь!
И убить его фрицам охота!
Где – то там, у реки, вдруг запел коростель.
Ночь уж звёзды зажгла голубые.
Что – то день мне грядущий, назавтра сулит…
Мир, покой иль заботы другие…
Ну, так что же, Егор, ведь пора и ко сну.
На «полу» уж лежит тут фуфайка.
На фуфайку, под голову, лёг автомат.
Уток быстрых промчалася стайка!..
Лёг Егор, с головою, укрывшись плащом.
И проспал до утра безоглядно.
Пробудился. Светает. И рана болит…
Видно, сыро ей тут и прохладно.
Слышно где – то на пойме поёт коростель,-
Певец звонкий, ночной, осторожный.
Над рекою, над поймой клубится туман.
Тишина. И поспать ещё можно…
Понакрывшись плащом, Егор снова уснул.
Пробудился – уж солнышко встало.
Туман, в солнца лучах, поднимаяся плыл.
Зорька нежно румянилась ало.
В. Усольцев
май 1992 г.