ну что ж, поздравь меня: наверно, поостыл,
оброс неоновой, густой, лиловой, липкой кожей,
а то, что были мы с тобой чудовищно похожи –
так я это, как водится, забыл.
и никого ни разу не простил,
но всё твердил во тьму: о господи, о боже,
придумай так, чтоб только лишь одна
осталась для меня забота.
мне всё равно – врата или ворота,
поскольку я к ним даже не ходил
и ягоды с куста не трогал.
придумай так, чтоб я своей судьбы
чужим напевом больше не обидел.
я в темноте той ничего не видел,
но т ы меня такого полюбил.
и точно знал, что я не промахнусь,
не разменяюсь, не свихнусь, не сгину,
не напишу про лютики, про изморось, про русь,
но как дурной запомню – про рябину.
и с этим знанием куда-то покачусь,
сверкая боком серебристым, стылым,
и с этим цветом, брюхом снегириным,
я сам к себе, беспомощный, вернусь.
покуда мне, такому дуралею,
всё будет чудится, что я тебя люблю,
я не смогу, не стану, не сумею
и никогда уже не обернусь
ни жалобой, ни сторожем, ни змеем .