А ТАКЖЕ О ТОМ, ПОЧЕМУ ЗАГОВОРИЛИ ПОПУГАИ
Рассказывая о неизвестном, отгороженном от нас пыльной ширмой тысячелетий,
слово “страшный” очень ко двору.
Раньше попугаи не разговаривали. Так, разве что горло прочистить бодрым
птичьим кряком. Или во сне пробормотать нечленораздельное. Попугай яркий,
красочный. Лучше радуги.
При такой палитре ещё напрягать голосовые связки? Пусть блондинки, поганки
бледные, щебечут, внимание привлекают. Попугаю и так внимания невпроворот.
Но однажды, давным-давно, в страну попугаев волею шторма занесло
Робинзона Крузо.
По сравнению с товарищами, ему повезло. Отдельный необитаемый остров, обилие
фруктов и коз, непередаваемые морские восходы и закаты, пляжный сезон
круглый год.
Но не хватало собеседника. Месячишко можно поболтать самому с собой. Потом
надоел этот зануда.
Робинзон выбрал попугая. Месяцами делился новостями с пальм и огорода, в сотые
разы разглядывал вслух блекнущие уголки своего прошлого, мутными красками
расписывал будущее. И неизменно спрашивал у попугая:
– Ну почему ты молчишь? Такой красивый, важный. Поставил бы крылья в боки,
толкнул речь о вреде банановой водки. Как бы мы могли вместе болтать ногами и
лапами в океане и языками в глотке и клюве!
Почти двадцать восемь лет. Достал попугая. Однажды попугай так и сказал:
– Ну, ты меня достал. Вместо того, чтобы на меня пялиться да банальности перемалывать,
повернулся бы лицом к морю. Уже девятый корабль мимо острова недавно проплыл!
Так заговорили попугаи.
А ещё, продолжал попугай, на соседнем острове живут отличные девчонки. За столько
лет из ствола лодочного дерева ногтями можно было выскрести каноэ. А у тебя, смотрю,
и топор, и ножовка.
На этом месте надоело Робинзону пустыми разговорами заниматься. Сделал он каноэ.
Насколько искажена история про Робинзона Крузо! Всего то три сотни лет прошло.
Она даже не искажена, а почти полностью утрачена.
Были у Робби товарищи из местных, с соседнего острова. И девушки разные были.
Тринадцать папуасок. Потому что тринадцатой как раз и была та самая Пятница
(Робби, как всякий нормальный мужчина, вел счёт своим достижениям). Папуаски
жутковатые с виду для европейского глаза. А эта страшная среди страшных была.
Робби как увидел её протрезвев, поутру, бросился вплавь к своему острову, потому
что никакие акулы теперь ему были не страшны. Приплыл, даже с попугаем не
поздоровался, и уставился в сторону моря. А тут и оказия случилась, парусник.
На борту корабля наш герой долгое время только и мог строить страшные рожи и
приговаривать:
– Пятница, тринадцатая, Пятница, тринадцатая, Пятница, тринадцатая….
Оттуда и пошло: пятница, тринадцатое.
А вот почему китайцы не едят собак - правдиво описано в следующей части.