Это тоска деревенской печали,
У иконной доски нет уже слёз,
Здесь когда-то мы вместе летали,
А теперь остался только я, молокосос.
И теперь только стекла белизна,
Серого окна, осталась она,
В моих глазах нет уж сна,
И вокруг звенит тишина.
В ушах остался только звон,
И не звучат уже голоса,
И случайный прорвется стон,
И опять приходит на землю весна.
Холодный солнечный сезон,
В зелени кустов и деревьев,
И в сырости комнаты музон
Уместен ли он, как рёв медведя.
Как шорох вконец обнаглевшей,
Мыши, да и понимает ли она,
Что деревянный дом истлевший,
Теперь наполняет только пустота.